амулет, стоит Лине только наклониться, приходит в движение, начиная покачиваться на шнурке. Гипнотизирует. И напоминает, ставя Павла на место. Без амулета он потеряет возможность выйти из квартиры. Ведь он всего лишь домовой, дух призванный охранять и поддерживать жилище, существо, некогда бывшее человеком.

Без амулета единственным шансом сменить место жительства будет ритуал-приглашение, о котором сейчас, скорее всего, уже мало кто помнит. Такова судьба любого домового.

«Не забывай…» — шепчет что-то внутри и Павел на мгновение прикрывает глаза.

«Не забывай, — мысленно повторяет он, глядя на то, как встаёт Лина, оставляя на полу стопку вещей, как забрасывает сумку в шкаф и как, пройдя мимо, снимает амулет: простое, отточенное действие от которого внутри колет иглой. — Она человек, ты всего лишь дух».

С тихим стуком амулет ложится на стол, припечатанный узкой ладошкой к деревянной поверхности.

— Я в душ. Потом поедим?

— Я что-нибудь приготовлю, — обещает Павел, отводя взгляд и слушая, как уходит Лина и как закрывается за ней дверь в ванную.

«Тебя не должно волновать, что она кого-то себе найдёт. Даже если этот кто-то тебе не нравится. Не будь эгоистом».

На мгновение прикрыв глаза, Павел меняет форму.

Он домовой, а значит домашние дела за ним.

* * *

— Паш, скажи, он ведь симпатичный?..

Всего один сказанный тихим голосом вопрос и приятная тёплая сонливость улетучивается, а сердце в груди тяжелеет. Под боком у Лины становится вдруг неуютно и Павел отодвигается, оборачиваясь, и на мгновение радуется, что у кошачьей морды мимика гораздо слабее человеческого лица.

— Откуда мне знать? Человек и человек.

А вот голос ничем не прикроешь, и внутреннее напряжение сочится из каждой произнесённой буквы. Только Лина, похоже, этого не замечает или искусно игнорирует.

— Я сёрьезно, Паш.

Заложив учебник по финансам сложенным в гармошку чеком вместо закладки и убрав его в сторону, Лина садится, скрещивая ноги.

— Просто…

Павел тоже садится, отступив так далеко, насколько позволяет диван, и выжидающе смотрит, приступая подрагивающий предатель-хвост лапами.

— Что? — всё-таки спрашивает он, видя, как Лина кусает нижнюю губу, будто желая, но не решаясь что-то сказать.

— По-моему он симпатичный…

«Симпатичный» — слово повторяется в его голове, будто подхватившее голос Лины эхо.

«Она впервые назвала кого-то симпатичным…»

Не впервые, за то время что они живут вместе в этой квартире, симпатичных людей было много. Одногруппники, актёры с экрана, музыканты, но… Она никогда не говорила о них с такой нерешительностью и смущением, что разливается сейчас румянцем по её щекам. Она никогда не спрашивала…

Кончик хвоста вздрагивает, хлопая по покрывалу, и Павел спешно приступает его задней лапой, а потом и вовсе подтягивает когтями, заворачивая под прикрытие передних.

— Симпатичный или нет, решать тебе, Лин, — скрепя сердце признается Павел, и это признание горчит на языке. — Для меня он просто человек. Незнакомый и пока что непонятный. Я его видел всего дважды. Не проси меня дать ему оценку, хорошо?

— А если я приглашу его в гости? Чтобы вы познакомились, и ты к нему привык, тогда скажешь?

Когти выпускаются сами собой. Павел чувствует, как они вонзаются в покрывало, делая в ткани маленькие дырочки.

— Представишь меня домашним питомцем? Или раскроешь свою маленькую необычную тайну? — от того как меняется выражение лица Лины внутри у Павла всё ещё сильнее сжимается и он идёт на попятную, пытаясь сгладить углы. — Прости. Приглашай, конечно, если хочешь. Если предупредишь о времени, то я смогу что-нибудь приготовить. Чтобы ты не тратила время. Сессия и подработка и так будут его съедать…

— Паш, ты котик.

Расплывшись в улыбке, Лина тянется к нему рукой, но Павел выворачивается, ускользая из-под ладони и спрыгивая с дивана.

— Усы, уши, хвост, конечно, я котик, — сводит он всё к шутке. — Ложись-ка ты спать, завтра у тебя насыщенный день.

— Паш, ты самый лучший.

Лина снова улыбается и Павел отворачивается.

«Лучший я, но симпатичный он…»

— Ложись спать, — повторяет он, уходя в сторону кухни.

— А ты?..

Вопрос застаёт его врасплох и сердце в груди ёкает. Раньше Лина тоже спрашивала и, обычно, он возвращался, забираясь обратно на диван и устраиваясь под боком. Однако сейчас…

— Пока не хочу.

«Ты домовой, — напоминает он себе, оглядывая утопающую в свете от уличного фонаря кухню. — Хранитель дома, не более».

— Спокойно ночи, Паш. — доносится из комнаты, а следом слышится щелчок выключателя и за спиной гаснет свет.

— Спокойной ночи, — вторит он, так чтобы Лина слышала, и добавляет уже тише: — Спи спокойно.

Глава 7

Наряжать ёлку только вместе — это простое правило Павел прекрасно помнит. Оно въелось в подкорку за те годы, что прошли с его появления. Лина, будучи тогда ещё совсем маленькой девчонкой, его и ввела. Павел ещё помнит, как она настойчиво тыкала ему пальчком в нос, пытаясь донести эту простую истину. А потом несколько раз повторяла, чтобы до кота уж точно дошло. Маленькая бесстрашная девочка.

Улыбнувшись всплывшему в памяти воспоминанию, Павел ставит на полку последнюю книгу. О том, чтобы ещё и убираться вместе, речи никогда не было.

«Он ведь симпатичный?»

Вспыхнувший в памяти вопрос стирает появившуюся на губах улыбку.

С того разговора прошло уже несколько дней, но больше Лина Льва не упоминала. В какие-то моменты Павлу и вовсе начинало казаться, что она обходит эту тему стороной, не желая… Тревожить его?

«Глупости» — качнув головой, Павел прислушивается, улавливая чутким слухом приближающиеся шаги.

Будто в дежавю, он снова слышит два голоса за закрытой дверью квартиры: Лины и её матери. Звенят ключи, щёлкает замок…

Павел в последний раз оглядывает комнату, отмечая, что в этот раз даже амулета на видном месте нет. Пару дней назад Лина смахнула его в ящик стола, да так там и оставила, завалив несколькими тетрадями и ворохом карандашей.

Прикрыв глаза, он привычно меняет форму и