Впрочем, у Вайолет было на этот счет свое мнение, так как она тут же увеличила между ними расстояние.

— Вы меня боитесь? — насмешливо бросил Гевин.

— Нет, конечно, — не подумав, ответила Вайолет и напряглась, когда Гевин снова сблизился с ней, хотя на этот раз не сдвинулась с места.

— Тогда не дергайтесь так, как вы сейчас только что сделали. Я вас не съем, — негромко произнес он, наклоняя голову.

От его теплого дыхания по ее коже побежали мурашки, но Вайолет это стойко перенесла.

— Понимаю, что вам нужно привыкнуть ко мне, — продолжал Гевин и снова положил руку ей на спину, едва ее касаясь, чтобы вновь не отпугнуть. — Если вы будете от меня шарахаться, то что о нас подумают?

«Какое мне дело, что о нас подумают, если я увижу всех людей, которые в зале, в первый и последний раз?» — хотела произнести Вайолет, но промолчала.

Голос Гевина вдруг изменился, стал бархатным.

— Будет еще лучше, если мы перейдем на «ты» и ты будешь вести себя так, словно сгораешь от нетерпения поскорее отсюда убраться, потому что жаждешь секса со мной.

Вайолет ничего не могла с собой поделать, чувствуя, как заливается жарким румянцем. Этот румянец оказал на Гевина эффект, которого он от себя совсем не ожидал, а именно: он начал возбуждаться. Что было совсем некстати.

— Не могу сказать, что я счастлива перейти на «ты», но то, что мы обращаемся друг к другу как незнакомые люди, тем более что пришли вместе, действительно покажется странным, — неохотно признала Вайолет. — Но на все остальное можете не рас… можешь не рассчитывать. И вообще, я бы хотела выпить, если ты не очень возражаешь, — заявила она, чтобы поменять тему, так как чувствовала себя крайне неуютно.

Удивительно, но Гевин подчинился. Положив руку ей на талию, он повел ее к бару. Правда, прежде чем он успел спросить у Вайолет, что ей заказать, она уже взяла у бармена бокал шампанского. Сделав глоток, Вайолет с улыбкой поблагодарила его и вопросительно подняла брови, так как Гевин продолжал молча стоять и просто смотреть на нее. Он взял себе стакан со своим любимым скотчем и повел ее к небольшой группе людей.

— Ты всегда так груб? — спросила Вайолет.

— В смысле? — не понял ее Гевин.

— Ты даже не поблагодарил бармена.

— За что его благодарить? За то, что он выполняет свою работу?

— Я уверена, что услышать «спасибо» будет приятно не только бармену, но вообще любому человеку, каким бы трудом он ни зарабатывал себе на хлеб.

— Выходит, я и проститутку должен благодарить?

— Насколько я помню, ты с ними дела не имеешь?

— Я выразился в общем.

— А почему нет? — пожала плечами Вайолет. — Или проститутка уже не человек?

Гевин не нашелся что ответить. «Просто потому, что я об этом не думал», — сказал он себе.

— Послушай, Вайолет, — стремясь перевести разговор на другую тему, произнес он. — Давай, если тебе так уж не терпится, мы обсудим и проституток, и барменов в следующий раз? Все-таки мы пришли сюда не с этой целью. Если ты будешь послушной, то, может, мы управимся до полуночи и я тебя почти как Золушку доставлю домой.

Гевин вряд ли подозревал, что его сравнение Вайолет с Золушкой было более чем уместно, так как для той все было в новинку. Если бы только ее принц был не таким хмырем, пусть и весьма сексуальным! Просто нужно его потерпеть. «Ничего! — подбодрила себя Вайолет. — Я и не такое переживала. Самоуверенного индюка один вечер я как-нибудь вытерплю».

Вайолет отпила еще шампанского. К тому же шампанское просто изумительно — когда еще она попробует такого? Тем более что особняк Стимплтонов был словно сказочный дворец. «Да уж, — усмехнулась она про себя, — побывала в сказке. И кому я этим обязана? Гевину Мейсону? Может, его еще поблагодарить за предоставленную возможность? Ну уж нет!»

Вайолет глазела по сторонам, стараясь, впрочем, чтобы это было не так заметно для окружающих, которые, насколько она могла судить, были привычны к подобной роскоши в виде хрустальных люстр и зеркальных мраморных полов, потому и не обращали на нее никакого внимания. Включая Гевина, который целеустремленно вел ее к небольшой группе гостей, с которыми ему почему-то жизненно важно было познакомить Вайолет. Или наоборот, их познакомить с ней? Вайолет потихоньку попивала шампанское, продолжая убеждать себя, что делает это не для того, чтобы набраться храбрости, а просто хочет пить.

Гевин неожиданно остановился на полпути, взял бокал из ее рук и вместе со своим виски поставил на поднос проходящего мимо официанта. После чего заключил Вайолет в объятия и закружил в танце.

«Напрасно он это сделал, — мелькнуло в голове у растерянной Вайолет. — Прежде чем танцевать, не худо бы поинтересоваться, умеет ли дама танцевать?»

— Какого черта ты наступила мне на ногу? — нахмурился Гевин. Он споткнулся, однако обрел равновесие и продолжил танец.

— А какого черта ты не спросил меня, хочу я танцевать или нет? — не растерялась в этот раз Вайолет.

Гевин нахмурился:

— Ты же видишь, что добрая половина гостей танцует. Почему тебе не ожидать приглашения на танец?

— Потому что я не могу читать твои мысли! Откуда мне знать, что тебе взбредет в следующую минуту? — огрызнулась Вайолет, чтобы скрыть свое волнение: «А ну как всем в зале станет ясно, что я не умею танцевать?»

И уж совсем не добавлял оптимизма тот факт, что все женщины выглядели так, словно сошли с обложки журнала, и драгоценности на них — и Вайолет была в этом уверена — настоящие, в Отличие от ее безделушек. Ей резко захотелось домой, к своей фланелевой пижаме, старым фильмам и попкорну. «Я ведь здесь совершенно чужая, — удрученно подумала она. — И этим людям я совершенно не нужна».

Как же просто все получалось в ее книжке! Только теперь, прочувствовав, Вайолет начала понимать, что она вообще-то писала о том, о чем сама толком не знала. Да, она видела людей из высшего общества со стороны, но ведь тогда они почти что не отличали ее от мебели.

— Вайолет! — вдруг услышала она голос человека, которого тоже, в сущности, не знала.

И, взглянув на него, как бы заново увидев его смокинг, тут же ощутила себя совершенно не к месту здесь, в своем дешевеньком черном платье и в дешевой бижутерии. Ужасно, если это все-таки заметно и бросается в глаза. Конечно, она не виновата в том, что не может позволить себе купить настоящие драгоценности. Но это почему-то не могло избавить ее от чувства неловкости, чуть ли не стыда. Неожиданно для себя самой она негромко сказала:

— Гевин, вы бы мне очень помогли, дав несколько практических уроков танца. Если же вы не в состоянии этого сделать, тогда нам лучше остановиться, так как я не гарантирую, что не наступлю вам на ногу еще раз. И это самое меньшее.