ее тела. Процедуры можно было назвать в какой-то мере даже приятными: щеточки щекотили, струи воды, бережно массируя, омывали кожу, а еще они помогли немного прийти в себя – Айси проворачивала запястья в ремнях, надеясь, что получится освободиться.

Закончить задуманное она не успела – в камере появился обнаженный по пояс Коннелли. Сухой торс без малейшей мускулатуры был обтянут мертвенно-зеленоватой кожей – живой труп, – хотя возможно, в создании спецэффекта играло роль и скудное освещение. Зато взгляд Коннелли горел концентрированной похотью – Айси не могла перепутать. Но и на такой исход она рассчитывала: когда тебя продали в рабство, питать надежды, что честь останется незапятнанной, было по-детски наивно.

Коннелли провел ладонью по позвоночнику Айси, сжал пальцами ягодицу, потом погладил по груди, словно оценивая гладкость кожи, и стал спускаться к низу живота. Прикосновения вызывали отвращение, Айси еще не могла полностью совладать со своим телом, но инстинктивно дернулась, вырвавшись из пут, и попятилась в угол, с трудом удерживаясь на ногах. Стенка была скользкой, и Айси сползла на мокрый пол, всю ненависть вложив во взгляд и тихое шипение.

– А ты сильная, – злорадно улыбнулся Коннелли: превосходство было на его стороне, но поползновения он внезапно оставил и скрылся за ширмой.

Айси попыталась встать, однако вновь упала, ударившись головой, – квадрат потолочного светильника плавно затух, отпечатавшись на сетчатке. Что будет дальше, уже неважно, Айси проиграла эту войну и теперь ее жизнь летит к человеческим чертям. О религии реонцев она ничего не знала.

Очнулась Айси уже в камере – на чистой и узкой постели, в светлой новой одежде и без неприятных ощущений в теле. Даже травмированный висок ломило лишь слегка – видимо, обошлось без серьезного ушиба. Все выглядело так, словно Айси действительно просто домыли, вытерли и перенесли на кровать. Но полноценно выспаться ей не дали: за прозрачной дверкой слышался шумный диалог. Его смысла Айси не поняла бы все равно: ксеносы общались на своем – щелкали, булькали и выдавали высокие переливчатые трели.

– Они говорят, у тебя хорошая фигура. – В камере напротив сидела бледная девушка: до болезненности худая и слишком мелкая в сравнении со среднестатистическими земными женщинами.

– Что бы они понимали своими тараканьими мозгами, – проворчала Айси и попробовала сесть: ясность сознания не означала, что вернулась координация, но добиться задуманного удалось.

– Понимают же, не зря Масти их держит, – сказала девушка с сильным акцентом, а потом хищно и безобразно улыбнулась, и Айси лишь тогда поняла, что она, скорее всего, не человек, и в удивлении округлила глаза. – Что? Я фирс. Они с девкой перепутали. – Смех был нервно-устрашающим до мурашек по коже. – Теперь только в расход. Я для работы не гожусь. И помогать им не буду.

– Работы? – переспросила Айси.

– Той самой, готовься, – рассмеялась она. – Коннелли просто еще не придумал, кому тебя загнать.

– А большой выбор? – Айси, конечно, удовольствия от беседы не получала, но лишняя информация была нужна как воздух.

– Ну… мест пять точно есть. – Айси уже не была так уверена, какого пола ее собеседница, потому что не знала ничего о расе под названием «фирс». – Но тебе в любом случае не понравится, ты ж у нас недотрога.

– Кто сказал? – Айси сочла, что ничто не сможет ее удивить, но чуть не поперхнулась слюной после фразы фирса.

– Так ты ж Коннелли обломала, не я, – хрипло захохотал фирс, широко открывая рот – существенно шире, чем это мог сделать человек.

– Может, он не в моем вкусе, – поморщилась Айси. – Я бы и в нормальной обстановке его послала…

– А не, это так не работает: после укольчика все мужики сразу в твоем вкусе будут, если они тебя вообще интересуют. – Зубы фирса были острее человеческих, а челюсти, похоже, обладали нестандартным строением.

– Хорош болтать! – Шестилапые, с интересом слушавшие разговор фирса с Айси, кинулись врассыпную. Появившийся в коридоре Коннелли сильно изменился: вымыл и уложил волосы, оделся в официальный костюм и стал больше похож на какого-то дельца. Или скорее сутенера.

– Хотим и болтаем. – Фирс продемонстрировал возможности трансформации челюстей: пасть существа была поистине огромной.

– Тварь, – брезгливо поморщился Коннелли и обратился к Айси: – Отоспалась? Вставай.

– На ра-а-аботу, – пропел фирс.

– Заткнись! – рявкнул Коннелли.

Вопреки постулатам гуманизма, Айси обреченный на смерть фирс тоже раздражал, да и своя шкура была ближе к телу.

– Только попробуй удрать, сразу сдохнешь. – Коннелли о покупателе распространяться не стал, зато показал на ошейник.

Видимо, пленница выглядела недостаточно впечатленной: для пущего эффекта Коннелли дотронулся до пульта на запястье – ощущения были неприятными, но терпимыми, хотя Айси и без демонстрации поняла, что с ней не шутят.

Пришлось позволить себя снова помыть и одеть – шелковистый, расшитый тесьмой костюм объективно смотрелся красиво и старомодно, подчеркивая соблазнительность форм, но не демонстрируя больше положенного правилами приличия. Ожерелье на шее было изготовлено в том же стиле; Айси с чем-то подобным сталкивалась в исторических материалах, но в свете последних событий предпочла собственной наружностью не восхищаться: для дела ж наряжали. Которое Айси точно не понравится.

Коннелли заставил Айси покрутиться перед большим зеркалом: кажется, он нервничал, оценивая итоги трудов, регулярно поправлял свои редкие волосы, вновь сделав их сальными. Было очевидно, что результат его не удовлетворил.

Парой щелчков Коннелли приказал паукам-ассистентам нанести на нижние веки Айси прохладный крем – цвет ее лица, видимо, казался ему недостаточно здоровым. Легкий блеск на губы и тушь для ресниц закончили нехитрый макияж. Волосам тоже придали лоска: соорудили простую, но элегантную прическу. Айси заметила, что преобразования не имели цели добавить облику вызывающей сексуальности или вульгарности.

Когда живой товар наконец заблистал красотой, Коннелли повел Айси к лифту. Сопровождали их, к неудовольствию Айси, два охранника из людей. Ошейник в ближнем бою не всесилен, можно попытаться вырубить Коннелли, сломать пульт и вырваться, но два бугая стали очевидной преградой для выполнения этого крайне рискованного плана.

Процессия не стала добираться пешком: загрузились в серый от пыли гравикар. Айси прикусывала язык, чтобы не ляпнуть лишнего, но уже поняла, что содержание борделей дает неплохой доход – разрухи, как у пиратов, здесь не наблюдалось. Или они были вынуждены держать марку: уважаемые люди передвигаются на приличных машинах, прилично одеваются и продают в рабство не менее прилично выглядящих людей.

Айси рассматривала улицы через зеленоватый стеклопласт: пешеходов было больше, чем транспорта. Во всяком случае, механического – по улицам вышагивали крупные ящеры с длинными шеями и хвостами. На их покатых спинах восседали наездники – монстров понукали хлыстами. Видимо, ящеры были не только покорными, но и грузоподъемными: закрепленные