Оба наконец обнялись и по старому доброму обычаю расцеловались.

— Воин! Богатырь! — любуясь гостем, отметил светлейший. — Какой взгляд! А цвет лица! Сама свежесть ветра!

Воспитанный без родителей, в строгости, князь Довмонт не любил, когда хвалили. Суеверный, как все язычники, он видел в похвале предвестницу несчастья. Вот и теперь ему хотелось говорить исключительно о цели своего визита.

Но государь не позволил ему сделать это.

— Пир! — неожиданно закричал он. — В честь моего дорогого гостя! Сами боги привели его сегодня в Варуту! — и тут же принялся раздавать указания: — Накрыть столы! Выставить все самое лучшее!

— А как же доклад? — напомнил исполнительный наместник.

— Доклады об успехах могут и подождать!

— У меня разные известия, мой повелитель, — признался прибывший. — У нас неувязка с магистром Бурхардом. Его гонцы ждут нашего ответа. Магистр угрожает нам! К тому же прусский маршалок Ботель заручился поддержкой шведского принца Карла!..

— Не желаю слушать об этом! — остановил его государь. — Подумаешь, прусский маршалок Ботель! Холуй!.. Ни слова об этих страждущих учителях! Пусть у себя, в своих государствах поучают! Король Миндовг кланяться не станет! Все решения, касающиеся благословенной Литвы, останутся за нами! Ибо это наша земля и на ней живет наш народ! Как мы здесь решим, так и будет! Не надо нам диктовать! — после сказанного посмотрел на слугу и уверенным голосом повторил: — Пир! Сегодня в Варуте пир! — и, увидев в углу, ближе к выходу, сундуки, добавил: — А это занести обратно! Пусть княжна погостит еще денек! Там видно будет!..

Было очевидно, что настроение его улучшилось. Так в этих местах иногда случается с погодой: целый день тучи, дождь, ветер, а вечером смотришь — ветер утих, небо прояснилось... Кажется, в душе правителя Литвы вновь затеплилась надежда.

Глава 8. Трудное решение

Князь Довмонт шел по замковому двору... Бывать в Миндовговой Варуте ему случалось довольно часто. Одно время он даже служил здесь. Останавливался же всегда в гостевом замке. В тот день он направлялся именно туда.

Подошло время рассказать подробнее о хозяине Нальши, тем более что в нашем повествовании ему отведено сыграть одну из главных ролей... Сказать, что молодой наместник был любимцем короля Миндовга, — это все равно что не сказать ничего. Правитель Литвы души не чаял в нальшанском князе, считал его самым преданным и самым честным из своих вассалов. Он был убежден, что на таких и держится его власть. Всякий раз, когда они встречались, первое, о чем вспоминал государь, — это о битве при Коршуве, той самой, когда рыцари прорвали линию обороны и оказались в стане литовского войска. Искры от ударов мечей обжигали лица воинов. Повелитель на глазах терял лучших. И только князь Довмонт продолжал стоять, подобно утесу в шторм... После той битвы светлейший проникся к хозяину Нальши беспредельным уважением и впоследствии даже подарил ему Рогачев.

...Подбитые металлом высокие сапоги королевского любимца продолжали стучать о мостовую. Следуя воинской привычке, наместник шел и внимательно следил за окнами и крышей главного жилого замка. И вот в какой-то момент ему показалось, что за ним наблюдают. Гость сконцентрировал внимание на одном из окон, однако так ничего и не увидел. Посчитав, что причиной его подозрений является усталость, он вздохнул и тут же забыл о данном происшествии.

Тем временем, выполняя волю короля, на хозяйственный двор привезли годовалого бычка и клетку с дюжиной крупных цыплят...

Когда стемнело, королевский слуга постучал в дверь гостевого замка, пригласил наместника на ужин.

Молодой князь появился в трапезной, когда хозяин и его семейные уже были там. По правую руку от светлейшего за столом сидела статная, тонкой кости молодуха. Гость не сразу узнал ее. Его усадили рядом с ней.

Государь представил гостя сестрам:

— Прошу любить и жаловать — нальшанский князь Довмонт! Первейший из воинов, мой главный советник и лучший друг! Не раз спасал меня от покушений госпожи Костлявой, а еще чаще — от хандры и запоев! Это тот человек, кому я буду благодарен до конца своих дней!

В тот вечер король Миндовг был сама доброжелательность. Сестры все переглядывались — их удивляло такое поведение правителя Литвы. Между тем все объяснялось просто: государь, потревоженное сердце которого нуждалось в поддержке, принял визит друга за помощь богов.

Что касалось княжны, то она была уверена, что князь затеял очередные смотрины. Безразличие и скука сковывали душу девы. Но не в силах оставаться совсем безучастной к тому, что происходило, красавица нет-нет да и косилась порой на могучие плечи гостя, словно обнюхивала того, как кошка обнюхивает задремавшего рядом мартовского кота. Любимец короля виделся ей великаном, но не пугал. Напротив, дева не прочь была сойтись с ним поближе. Недоступность этого человека лишь подзадоривала ее.

Весь вечер княжна ждала, что нальшанский хозяин заговорит с ней. Но тот словно воды в рот набрал... Трапезную несчастная покидала в гневе. Войдя в опочивальню, она, точно чумная, принялась швырять попадающие ей под руку предметы и при этом кричала: «Невежа! Увалень! Смотрел на меня как на пустое место!»

Приступ самолюбия ослабел, когда дева, раздевшись, юркнула в нагретую постель. Заглядевшись, точно мышка из норки, на трепетный огонек настенного светильника, она вспомнила ручищи князя Довмонта и вдруг подумала, что этот человек мог бы стать ее мужем!.. Сия простая и вполне воплотимая в жизнь мысль буквально обескуражила бедняжку. Молодица даже дышать перестала. Сердце ее застучало быстрее, а тело охватила истома. За целый вечер красавица так и не разобрала, нравится ей нальшанский князь или нет, а тут, в постели, обнаружила, что ее влечет к нему! Кажется, все случилось так, как и должно было: малую планету притянула планета большая. Видимо, подошло ее время... Действительно, младшая дочь князя Герденя вызрела и теперь чувствовала непреодолимую потребность быть рядом с мужчиной.

В ту ночь ей приснился сон: будто бы мечется она от одного своего жениха к другому, а князь Довмонт стоит у стены, сложив ручищи на груди, и взирает на нее...

На следующий день молодицу разбудил звон капели. Спохватившись, дева принялась созывать прислужниц...

В то утро она спускалась по лестнице с риском набить себе немало шишек... Сестра уже сидела в трапезной.

— Где он? — стараясь не выдавать своего возбуждения, обратилась к ней княжна Липа.

Рукша уже позавтракала. Ей некуда было спешить. Она без эмоций глазела в сторону окна, за которым вдали виднелось восходящее мартовское солнце. Вопрос отвлек ее.

— Кто? — спросила она.

— Князь Довмонт.

— Уехал, — ответила толстуха. И внимательно посмотрела на сестру. — А почему ты спрашиваешь о нем? — двойной подбородок ее вдруг затрясся, княгиня беззвучно засмеялась. — Вот это новость! — не без издевки пропела она. И, наконец, заключила: — Ну, слава богам! Хоть одному удалось расшевелить твое каменное сердце!..