Алексей отнес в гостиную сначала ее, потом стул.

— Ну вот, теперь платок у меня. Отдыхайте. Я за собой закрою, — уверил он и в самом деле с платком в руках. — До обеда.

Он улыбнулся.

Отпуск становился все более забавным.

Однако первым делом Аля набрала ресепшен и попросила переселить ее на второй этаж. И настрого запретила горничным убирать номер в ее отсутствие.

*из не подслушанного разговора*

— Как всё прошло? Получилось?

— Получилось вовремя выскочить. Она вернулась со Змеиным Воякой так быстро, что мне не удалось даже начать искать по-человечески.

— А что случилось?

— Вроде ногу повредила. И этот Ланцелот из Зюзюкино ее на руках принес. А девчонка — точно любовница Тяжелкова?

— Да, он трется возле нее уже несколько лет. А что?

-Да ничего. Просто у меня было такое ощущение, что он ее там и трахнет.

— Он же Ланцелот. Ланцелоты не трахают королев. Ланцелоты страдают. Служат и страдают.

— Ага. Как бы нам пострадавшими не стать. Девчонка, кстати, переехала на второй этаж. Так что больше такой даровой возможности смыться в случае опасности не будет. Впрочем, если хочешь, можешь...

— Спасибо, не надо. Гэворишь, завтра?

— Завтра она точно внезапно не нагрянет.

— Вот и славно. Трам-пам-пам.

Штык вышел из номера блогерши в приподнятом настроении. Конечно, она растяпа. И недотепа. Задание присмотреть за девушкой наполнялось новыми оттенками.

И некоторые из них Лехе не нравились.

Сама девушка нравилась. А оттенки  — нет.

Алексей не раз замечал, насколько по-другому военнослужащие воспринимают женщин. Для гражданских женщины — это такая же доступная повседневность, как кружка кофе или теплый душ. Она не имеет какой-то особой ценности. Вот они. Как зерна, просыпанные на мостовой. Хочешь — собирай, хочешь — клюй, хочешь — пинай.

Другое дело, когда ты месяц за месяцем живешь среди грубых мужчин, с солеными шутками и неприкрытой физиологией. Когда ты регулярно находишься на грани жизни и смерти. Когда на твоих руках умирают друзья и враги. Всё это совершенно по-другому заставляет смотреть на такое обычное и банальное творение природы как женщина. Женщина, которая дает жизнь. Женщина-мать, самое ценное в мире. Твоя мать и мать твоих детей. Женщина — источник любви и света, утешения и наслаждения. Любимая женщина — это и есть та Родина, которую защищает боец. Женщина, которая тебя ждет и в тебя верит. Которая на тебя надеется и тебе доверяет. Очень жаль, что большинство мужчин на гражданке забыли, насколько это величайшая ценность — женщина.

Возможно, если бы помнили, и женщины бы были другими.

Настоящими.

А не пародией на женщин, как белочка Софья.

Вот Альбина, при всей своей растяпистости и недотепистости, была настоящей. Ее хотелось оберегать, защищать, заботиться о ней. Носить на руках. Удерживать за нежную гладкую пяточку, чтобы не вырвалась. Дуть на смазанный йодом порез, успокаивающе поглаживая тонкие пальчики с аккуратными ноготками, накрашенными розовым лаком. Нести на руках, бережно прижимая, как шипящую кошку.

Настоящая.

Но чужая.

Так что нечего засматриваться. На чужое. Знай, кошурка, свою печурку.

Алексей мысленно отвесил себе подзатыльник, но, несмотря на это, его переполняло ощущение гелиевого шарика. Хотя уж скорее боевого дирижабля. Но это мелочи.

Штык, насвистывая, отправился к морю.

И прямо сейчас море ему нравилось.

Он шел, размахивая полотенцем в руке. Вдалеке были слышны вопли чаек и шум прибоя. Теперь даже солнце светило как-то добрее. И деревья, взявшие в окружение дорогу, были зеленее. Штык безошибочно определил место, где он подобрал Альбину, и заметил побуревшее пятно крови на брусчатке. Боже, какие мелочи — эти ваши проблемы из-за поломанного Джимми Чу.  

Пройдя еще минут пять, не больше, он оказался в песчаной бухте. Песок на пляже был ровненький, гладенький, как в песочнице. Ближе к линии воды стоял ряд деревянных лежаков с грибочками зонтов. Ближе к скалам была натянута волейбольная сетка. Но пока будущие звезды пляжного волейбола разминались в «картошку», гоняя мячик по кругу. Бурундук Вова радостно замахал ему рукой, как только заметил. Ждали только его. Из игроков. Кирилл, Владимир, Савелий и теперь Алексей — все были в сборе. Проблемы оказались со зрителями. Из зрителей была только белочка Соня. Кошечку Алю и ленивицу Люсю назад отнес сам Алексей. Не видно было и Евгении.

Софья Зубкова не стала довольствоваться ролью зрительницы. Она сидела на корточках в кругу, сверкая голой попой в бикини. Вид на верхнюю часть купальника тоже был зачетный. Упругие шарики млечных желез торчали вперед с той же твердой уверенностью, что и губы, напоминавшие утячий клюв. И сама она чем-то напоминала утку.

Мозгами, например.

— Алексей, присоединяйтесь, — помахал ему рукой Сава.

— Сейчас, только окунусь, — Штык бросил полотенце на лежак. Тьфу ты, на шезлонг.  

Маркелов с разбегу влетел в воду. Она обожгла холодом, по контрасту с разогретым телом. Но несколько уверенных гребков, и организм начал адаптироваться к новой среде. Леха отплыл от берега, перевернулся на спину и неторопливо погреб в обратную сторону.

Да, всё-таки Штык любил море.

А море любило Штыка, удерживая в своих объятиях и покачивая, словно младенца в люльке. Так легко было забыть про все потери, невзгоды, тревоги, неопределенность и ущербность. Так просто было представить, что он сейчас один. Один в целой вселенной, и никому до него нет никакого дела. И принадлежит он только себе самому. Словно только что родился.

— Эй, водоплавающий, жабры еще не отросли?! — вырвал его из нирваны голос Савы Зубкова.

Алексей нехотя выбрался из воды и обсушил волосы полотенцем, глядя на бликующие волны. Удар мячом ниже поясницы и мужской смех напомнили ему, где и зачем он находится. Маркелов подхватил с песка мяч и направился к сетке.

— Ну, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы, — сурово нахмурил брови Штык, — кто тут хочет поиграть?

Он с силой стукнул мячом, но песок погасил часть импульса. Бурундук Вова с Кириком переглянулись и молча указали на Савелия. Тот довольно ухмыльнулся. Алексей оценил расстояние и точность попадания. Для своего наплывающего на плавки пузца и просвечивающей на темечке лысины он был в очень неплохой форме.

— Давайте, давайте, молодежь! — скомандовал Зубков, тыльной стороной кисти указывая противникам, что им следует занять места согласно купленным билетам. — Уступайте уже место…