угодно другого пития террасой, флюгером в виде парусника и оранжевой гирляндой из огоньков — по окоему крыши. В такой бане, наверное, можно жить!

— Пойдем, пойдем! Чуешь, как пахнет? Они уже парятся там!

Пахло дымком и банным запахом, тем самым. Вдруг дверь отворилась, и вместе с клубами пара и горячего воздуха на крыльцо вышел большой голый мужик с седыми кудрявыми волосами, широкими плечами и лицом как у Тиля Швайгера.

— Хуябенд! — по-гномски поздоровался он. — Вот, только вас и не хватало. А это ваш племяш?

— Пепеляев моя фамилия, — кивнул я и ответил на рукопожатие. — Школьный учитель и рыцарь, с недавних пор.

— Мраговский! — откликнулся голый мужик. — Частный инвестор, меценат, филантроп, застройщик. К вашим услугам!

— Две-ерь! — закричали из бани.

Мы быстренько ломанулись внутрь и стали раздеваться. Нам навстречу вышел плотный дядька — лысый и усатый, с полотенцем на чреслах.

— А представьте-ка меня, господа Машевские, этому молодому человеку! — положив руки на свое великолепное пузо, проговорил он.

— Это Януш Петрович Завальня, тот самый директор дурдома и наш гостеприимный хозяин, — пояснил Мечислав. — А это — Георгий Серафимович Пепеляев-Горинович, землевладелец, школьный учитель и таинственный тип!

— Таинственные типы — это наш контингент! — обрадовался Завальня. — Что ж, теперь наш клуб выдающихся джентльменов в полном составе! Давайте сюда своего лося, вам срочно нужно попариться, выпить божоле — и можно обсуждать дела!

И мы немедленно последовали его совету, и пошли париться, попутно знакомясь с остальными членами клуба. Все это оказались мужчины самых разных возрастов: очень молодой Сивоха — красавец лет двадцати; взрослый, интеллигентный, толстый Латышевич и худой, носатый и лысый Чубкевич. Сивоха являлся вроде как айтишником — почти гениальным и очень перспективным, Латышевич занимался логистикой и грузоперевозками, Чубкевич — работал в сфере обеспечения безопасности частных предприятий.

Дел никто в разговоре поначалу не касался: трепались о погоде, новостях, музыке. Между заходами в парилку — ели лося и пили божоле. Этим словом они называли молодое вино, разбавленное с газированной минералкой! Честно сказать — после бани заходило на ура! Скоро появилась гитара и стала переходить из рук в руки.

— А Дикий Запад,

Страна скалистых гор,

Страна чудовищ

И голубых озер,

Куда ни кинешь

Свой соколиный взгляд —

Всюду черти полосатые стоят! — Мечик тряс своей индейской шевелюрой и выдавал перебор, который пробирал до костей.

— Ты-тын тыдын тын-тын! — звенели струны.

Мужчины стучали по столу в такт, Броник подпевал:

— А я опричный десант

И мне на все наплевать

Я беру автомат

И иду убивать…

У меня не проходило впечатление, что я все это где-то уже слышал, только не так и по-другому, что эти песни были и в моем мире — только прошли мимо меня, коснувшись самым краешком. Может — из-за моего не слишком большого возраста, может — еще по какой-то причине… Наконец Мечислав отставил гитару.

— Итак, джентльмены!..

— Ну вот, — проговорил Завальня. — Хорошо же сидели.

— Ага, — Мраговский подтянул простыню на своих могучих плечах. — Сейчас о деньгах разговор пойдет — и все разосрутся.

— Нет, — Завальня погрозил ему пальцем. — Мы — культурные люди. Мы сейчас все обсудим — а потом допьем божоле и допоем песни. И в хорошем настроении пойдем домой. И после — спустя пару недель — встретимся снова.

— У меня в Горыни, — решительно заявил я.

— У Пепеляева — в Горыни, — кивнул директор дурдома. — Вот и сговорились.

Молодой Сивоха мигом убрал со стола божоле, лося и прочие богатые закуски, Латышевич извлек из-под лавки портфель на застежках, пошерудил в нем — и достал на свет божий стопку распечаток.

— Джентльмены, перед вами проект частного центра виртуальной паллиативной медицины! Готовый, красивый, только подписать — и можем приступать. Цена вопроса — двадцать миллионов денег. И экстерриториальность.

От озвученной суммы мне, прямо скажем, стало плохо. Но я взял себя в руки и сказал:

— Мне тут буквально на днях пару сотен гектаров от Ходкевича к моей юридике прирезать должны. Так что с экстерриториальностью вопросов не будет — если только я не увижу в этом проекте ничего аморального.

— А? — Бронислав Машевский обвел присутствующих взглядом. — Каково?

— Дуже добре, — кивнул Завальня. — Споемся!

Честно говоря, мне тоже так казалось.

* * *

Глава 6

Квалификация

Садясь за парту, учителя превращаются в учеников. Звучит банально? Точно! И выглядят так же. Как будто р-р-раз — и вынули из человека стержень, отключили мозги и вместо тридцати или сорока лет жизни оставили тринадцать. Это даже удивительно: они почти не слушали лектора, трепались, играли в «точки» и «морской бой», читали детективы, у кого были более-менее приличные телефоны — тыкались в телефоны. На них приходилось покрикивать!

— Вас много, а я — одна! — говорила минская учительница, которая пришла делиться передовым опытом. — Давайте сделаем тишину на счет три!

Стоило лектору выйти за дверь — поднимался ор. Как в школе — по нарастающей. В столовую все бежали табуном, хлопали дверями, качались на стульях, мусорили в кабинете. Взрослые дяди и тети, которые так привыкли говорить своим ученикам: «Поставьте себя на мое место!»

Конечно, на всю аудиторию из примерно сорока курсистов и курсисток находилось восемь или десять человек (а еще — одна кхазадка и две эльфийки) с синдромом отличника: они сидели на первых партах, все записывали, смотрели в рот лектору, задавали умные вопросы и поднимали руки. Может быть, им правда было интересно, может — привыкли все делать и-де-аль-но, как та секретарша Верочка, или — просто жалели лектора. Человек же старается!

Я помалкивал, я хорошо себя вел и старался не отсвечивать. Как и в школьном детстве — мне всегда было чем заняться во время уроков, не привлекая внимание окружающих. На сей раз целая папка распечаток имелась, с проектом этого самого Паллиативного центра, а я все никак не мог с ним разобраться! Сначала лектор мешал — рассказывала какие-то интересные штуки про игровые методики (да, да, как оказалось — на курсах повышения квалификации иногда выступают толковые люди и говорят полезные вещи), потом — эти четыре десятка мальчишек и девчонок. То есть — учителей первой квалификационной категории, которые вот-вот должны были получить высшую.

Бесы меня задери, тут даже