осталась одна в кабинете. Какое-то время я сидела в оцепенении, а потом стала рассеянно доставать книги, которые там были, и понемногу читать. «Незавершенная исповедь» была очень старой, поэтому я ощутила что-то странное. Когда я пролистала ее, то заметила, что тут и там были загнуты уголки, а в тексте много подчеркиваний. Кто-то из них двоих, не знаю кто, похоже, часто читал ее. Из подчеркнутого мне особенно запомнилось одно предложение.

Госпожа A. достала блокнот и показала мне запись. Там было аккуратно выведено следующее: «Я считаю, что нет ничего более вредного для характера ребенка, чем принуждение уважать родителя, который недостоин уважения».

Когда госпожа A. наткнулась на эту фразу в книге, она так удивилась, насколько та повторяет ее мысли, что прямо застыла. Она оглянулась вокруг. Будто по воле судьбы, на столе оказались чистый лист бумаги и карандаш, так что она сразу переписала эти слова. Позже госпожа A. перенесла это предложение в свой блокнот и открывала его каждый раз, когда злилась на родителей за то, что они ее так жестоко бросили. В такие моменты она чувствовала облегчение оттого, что великий писатель Андре Жид разделял ее мысли и был на ее стороне.

– Значит, вы услышали о плане ваших родителей развестись, когда учились в первом классе старшей школы, а расстались они после вашего поступления в университет, верно? Получается, за несколько лет вы ни разу не спрашивали их об этой книге?

– Ни разу, – холодно ответила госпожа A., будто тут и думать было не о чем. – Я почти не разговаривала с родителями до их развода. Я была очень зла, а они продолжали жить как ни в чем не бывало. Кажется, они улыбались даже чаще, чем раньше. Хотя, конечно, могу ошибаться.

На этом история заканчивается. Даже после развода родители продолжали поддерживать с ней связь, но ради учебы мать уехала в Германию, а отец – в США, поэтому даже простые разговоры о жизни со временем стали очень редкими. Так прошло больше десяти безучастных лет. А мне осталась задача найти старую книгу, которая, как тонкая нить, соединяет этих троих людей.

Книгу, изданную небольшим тиражом несколько десятков лет назад, отыскать непросто, даже если с ней связана трогательная история. Я обратился с просьбой и к владельцам букинистических магазинов, и к коллекционерам-одиночкам, но книга всё не появлялась.

Прошло почти два года с момента, как я услышал эту историю, но однажды я все-таки получил книгу. Когда проходит столько времени, большинство клиентов отвечают, что издание больше не нужно. К счастью, госпожа A. дождалась своей книги.

Библиографическая информация гласила, что год публикации – 4292-й по календарю Танги[24]. Или 1959-й по христианскому летоисчислению. Первое издание, опубликованное «Токсу». Хотя книга и старая, но она досталась мне недорого, поэтому я отправил ее госпоже A. по почте. Однако радость прочитать книгу первым всегда достается тому, кто ее нашел. Я осторожно перелистывал страницы произведения, которые, казалось, вот-вот рассыпятся у меня в руках от старости, и вникал в рассказ Женевьевы.

Прочтя ее, я начал немного понимать, почему она не выпускается сейчас в какой-нибудь «Трилогии об уроках женам». Женевьева осуждает и отца, и мать, которые развелись, но в центре сюжета – история любви главной героини, едва вошедшей в переходный возраст. И ситуация немного шокирует.

Несовершеннолетняя Женевьева признается, что влюблена в женатого мужчину из семьи друзей ее родителей и даже хочет родить от него ребенка. Только вот замуж выходить не желает. Однако этот мужчина, как оказалось, тайно влюблен в ровесницу Женевьевы, которая училась с ней в одной школе. Но и это не конец. Мать Женевьевы, Эвелина, была его любовницей. Мягко говоря, нестандартная история, очень похоже на «мыльную оперу». Есть издание, объединяющее «Урок женам» и «Робера», но теперь понятно, почему туда не добавили «Незавершенную исповедь».

А еще мне было любопытно, что думает о книге госпожа A., которая ждала ее два года. После прочтения я немного волновался, что ее чувства к родителям могут стать еще холоднее, чем раньше.

К счастью, госпожа A., похоже, уделила больше внимания не истории любви Женевьевы, а воспоминаниям о времени, когда героиня жила с родителями. Примерно через полгода после того, как я отправил книгу, госпожа A. сообщила мне по телефону хорошие новости. Поскольку я был поглощен бытом, ее история уже казалась мне далеким прошлым. Но госпожа A. сказала, что теперь она наконец захотела встретиться и поговорить со своими родителями лично.

– Не могу сказать, что испытываю те же чувства, что и Женевьева, но сейчас больше всего мне любопытно, как мои родители читали эту книгу. Мне немного неловко заводить тот разговор, который я не смогла начать, когда училась в старшей школе, но я ведь справлюсь, верно?

Теперь у госпожи A. появились счастливые заботы. Ей предстояло выбрать, поедет ли она сначала в Германию, к маме, или купит билет на самолет в США, где находится ее отец.

– А в чем проблема? Почему бы просто не подбросить монетку?

Подбрасывание монетки – метод, который я, нерешительный человек, использую довольно часто.

– Отличный вариант. А на лицевой стороне монеты должна быть Германия или Штаты?

Похоже, госпожа A. умеет выбирать так же плохо, как и я. Но с этим ей придется разобраться самостоятельно. У меня болит голова, когда я гляжу на список еще не найденных книг с историями, записанными в моем блокноте.

Книгакельгу-у-улелия…

Книга: «Религиозная мысль Келькеголя»[25]

Автор: Х. В. Мартин; перевод: Хон Донгын

Издательство: «Сонам Мунхваса», 1960 год

Книжный обозреватель Ли Хёну, более известный в интернете под псевдонимом Родя[26], редко рассказывает о своей личной жизни на лекциях. Несколько лет назад я был на его занятиях: посетил особый двухмесячный курс, в котором рассматривались несколько произведений Франца Кафки. Родя, как и ожидалось, вел занятия, не отступая ни на шаг от заявленного плана. Это напомнило мне о французском философе Ролане Барте, о котором я когда-то читал. Говорят, он настолько тщательно готовился к своим лекциям, что потом просто опубликовал свои же конспекты в виде книги без какой-либо доработки. Лекции Роди казались суховатыми, но при этом производили впечатление идеального архитектурного сооружения.

С этим самым Родей я однажды обедал. Хотя с нами были и другие слушатели, я почувствовал человеческое обаяние в том, у кого, казалось, не было ни единой бреши. Во время обеда кто-то спросил у Роди, сколько книг он обычно покупает. Заметьте: не «сколько читает», а «сколько покупает». Родя ответил, что чтение и написание книг – его работа, поэтому, конечно, он покупает много. А затем добавил:

– Иногда я покупаю книгу, хотя знаю, что