class="p1">— Я не напрягаюсь. Рюмка коньяка — и я стану совершенно неуязвима, — усмехнулась она.

— Евдокия Степановна, а коньяк-то у тебя знатный. Хороший коньяк, — похвалил Майер, рассматривая этикетку. — Больших денег стоит.

— Другого и не держим, — довольно провозгласила бабуля. — Я ж, милок, всю жизнь в роддоме отпахала. Папашки счастливые что несут? Бутылки да конфеты! Пить-то у меня особо некому, поэтому запасы имеются. Вот Любка и тут нас обошла! Такой орел да таким коньяком ее поминает! Янис свет-Владимирович, а расскажи нам про себя. Чем живешь? Семья, дети?

— Я совершенно свободен, мадам. Ни семьи, ни детей.

— А что так? Пора бы...

— Как-то так, — развел он руками.

— Ну с женщинами-то у тебя все в порядке?

— Бывают женщины, как же без них.

— Слава богу! А то сейчас вон... всякие там... у нас в соседнем подъезде жил... все красивый такой ходил, всегда с прической, а потом выяснилось... Срам, короче!

— Бабуль, ты знаешь у Яниса брат шеф-повар, и у него есть свой ресторан, — Вера сменила тему, почему-то злясь от этого разговора.

— Да? Но такую солянку он все равно не умеет готовить, — самодовольно вспыхнула Евдокия Степановна.

— Такую — не умеет, — подтвердил Янис, успокоив ее самолюбие.

— Вот раньше... котлета по-киевски, салат столичный — деликатесы были. А сейчас! Говорят, высокая кухня, а на тарелке непонятно что. То червяков каких-то жарят.

— Червяков он тоже умеет. Зоофобусы называются.

— Мать честная! — снова ужаснулась Акимовна.

— Следующий раз Любку будем поминать, закажем этих фобусов, — решительно сказала Евдокия Степановна.

Глава 7

— Ладно, о мертвых либо хорошо, либо ничего, — провозгласила Евдокия Степановна. — Хватит эту курву нахваливать.

— Главное вовремя об этом вспомнить, — ухмыльнулась Вера. Весь вечер бабу Любу костерили. Старушка, наверное, в гробу раз десять перевернулась.

— Ой, Степановна, потопала я домой, на улице уже хоть глаз выколи, — вздохнула Акимовна и тяжело поднялась.

— Ага, а то смотри Любкин дух по дороге встретишь!

— Ну тебя! — отмахнулась подруга, не оценив шутку.

— Пошли. Провожу я тебя. Хоть воздухом подышу, а то в квартире задохнуться можно.

Старушки вышли в прихожую. Пока они одевались, Вера убрала со стола лишнюю посуду и включила чайник.

— Верочка, я что-то не спросила, а Сева где? Чего с тобой не приехал?

— На работе наш Севушка, — ответила Евдокия Степановна за внучку. — Он у нас бизнесмен. Занятой очень.

— Да-да, — понимающе покивала Акимовна. — Бизнес — дело серьезное. А чем занимается?

— Интернетными технологиями всякими. Подробно не могу распространяться. А то везде этот самый... промышленный шпионаж.

— Это я-то шпионка? — засмеялась Акимовна, накидывая на голову платок.

— Как мне зять сказал, так и говорю.

Бабушкины объяснения были далеки от реальности, но Вера и не думала их прерывать. Ба всегда приукрашивала. Это дома она ругала Севку на чем свет стоит, а подружкам говорила, что у нее самый лучший зять в мире. У Верочки не может быть плохого мужа, не для того она ее воспитала, столько сил вложила, такую умницу вырастила.

Евдокия Степановна надела пальто и глянула на внучку.

— Шарф новый, что ль? Не помню у тебя такого, не видела. Цвет какой-то интересный.

— На, — Вера стянула с себя палантин и набросила ей на плечи. — Цвет корица. Возьми, если нравится.

— Нравится. — Бабуля довольно посмотрела на себя в зеркало и обернула мягкую ткань вокруг шеи. — А ты как же?

— У меня их куча, тебе этот цвет идет больше.

Вера улыбнулась, глядя, как бабушка любуется на свое отражение. Много ли старикам надо? Чуточку внимания да пара ласковых слов. И вообще неважно, идет ли ей этот цвет.

Среди подруг Евдокия Степановна слыла знатной модницей. Вера часто баловала ее стильными вещами. Иногда специально покупала для нее, иногда отдавала свое, что не собиралась носить. Бабуля все принимала с удовольствием, шкафы у нее ломились от обилия вещей.

— Вера, закройся, я быстро.

— Возьми ключи и телефон.

— Зачем мне ключи, ты же дома, — запротестовала Евдокия Степановна.

— Возьми ключи и телефон, — настойчиво сказала Вера и подала бабушке ключи от квартиры и сотовый.

— Хорошо, — проворчала она и сунула все в карман.

Вера закрыла дверь и устало вздохнула. Какой-то суматошный получился сегодня день. Ужин с Янисом сорвался. Она настроилась, что проведет вечер с бабушкой, но и этот план был благополучно разрушен. Янисом. Какой-то замкнутый круг. Она чувствовала, что захмелела, и это могло сыграть с ней злую шутку. Нужно срочно выпить чего-нибудь отрезвляющего. Крепкого чаю или кофе.

— Хочешь чай или кофе? — вежливо поинтересовалась у Майера.

— Нет, спасибо, — отказался он.

— А я выпью чаю.

О кофе не приходилось и мечтать, у бабушки имелся только растворимый, а от этого суррогата она давно отвыкла. Хотя, если суррогат работает, не так важно, что он суррогат. Вера сунула пакетик заварки в чашку и плеснула кипятка. Добавив ложку сахара, захватила чай и вернулась в гостиную.

Если до этого момента у Майера имелись сомнения насчет искренности Веры, то теперь они исчезли. Он верил, что планы переменились спонтанно, и им помешал лишь случай. На ней было не то платье, какое надевают к бабушке. И уж тем более оно никак не подходило для поминальной вечеринки. Когда Вера стянула с себя палантин и полностью открылась его взгляду, он обрадовался, что сидит. Закрытое и скромное спереди, сзади оно открывало всю спину. Практически до поясницы ткань была прозрачной. Платье не обтягивало Веру, она двигалась в нем свободно, и это вызывало ощущение трогательной обнаженности, какой-то незащищенности, производя более возбуждающий эффект, чем откровенный наряд, сидящий точно по фигуре.

Было платье. И была Вера.

— Красивое платье, — заметил Янис. — Очень... впечатляющее.

— Благодарю, но не принимай на свой счет, — равнодушно откликнулась она.

— Именно так я и сделаю. Приму на свой счет. Не думаю, что ты выбрала его, чтобы поразить бабушку.

— Серьезно? Полагаешь, в наш век женщина одевается для мужчины? — громко рассмеялась она, чуть запрокинув голову.

— Не знаю, как насчет одеваться, но раздевается она точно для мужчины.

Если Веру и смутили его слова, то виду она