быть речи, бабушка точно нуждалась в ней больше, чем Янис. Вера, конечно же, ему позвонила и объяснила, почему их поход в ресторан не состоится. Она сделала это коротко и трубку повесила быстро, лишив его возможности что-то добавить или переназначить дату. Откровенно говоря, Вера не жалела и даже обрадовалась такому повороту. Эта встреча изначально не должна была случиться, вот она и не случилась.

Обычно бабушка выглядывала внучку в окно и сразу открывала дверь. Сегодня пришлось воспользоваться своими ключами, и от этого Вере стало не по себе. Она бросилась в квартиру и, не разуваясь, влетела в гостиную.

— Мать честная! Верка, ты чего? — уставилась на внучку Евдокия Степановна.

— Торопилась... — выдохнула Вера и опустилась на стул.

Слава богу, зря волновалась. Бабуля в порядке. На пару со своей подружкой она сидела в гостиной. Обе старушки, — такие разные, похожая на сову, полноватая Зинаида Акимовна и сухонькая Евдокия Степановна, — вдруг стали невыразимо похожи. Одинаково растерянные и грустные. Одинаково беззащитные перед ликом смерти.

Вера поднялась и обняла бабулю, чтобы поддержать.

— Ну-ка, детка, собери на стол, а то я подняться никак не могу. Любку помянуть надо, чтоб ей пусто было. — Подруги снова утерлись платочками.

— Ой, что ты! — охнула Акимовна. — К вечеру нельзя!

— Да ну! — Евдокия Степановна махнула рукой. — Эту можно! Давай, Верочка, давай!

— Ладно, ты только не вставай, я сейчас быстро все сделаю. — Вера сняла пальто, обувь и унесла вещи в прихожую.

— Акимовна, ты поглянь на нее! Верка! Это что за платье! — крикнула Евдокия Степановна ей вслед.

— Мода, что ль, такая? — качнула Акимовна совиной головой.

— Срам!

Вера засмеялась и набросила на плечи палантин, чтоб бабулек не шокировать. Хватит с них потрясений. Снова позвонил Сева. Она попросила его приехать, но муж отказался, дескать, старуха его все равно не переваривает, какой смысл глаза мозолить. Вера не стала его уговаривать и принялась накрывать на стол, обрадовавшись, что сегодня у бабули снова солянка. Она почти закончила, когда тренькнул дверной звонок. Оставалось расставить тарелки и нарезать хлеб.

— Ба, я открою! — Уверенная, что это Сева одумался, она, не глядя в глазок, распахнула дверь, и остолбенела.

— Внуча, кто там?

— Янис? Что ты здесь делаешь? — от удивления Вера забыла, что до этого они общались на «вы».

— Согласен, самое время перейти на «ты», — кивнул он и приподнял бровь, увидев выходящую из гостиной живую и бодрую старушку благородного вида.

К собственному неудовольствию, Вера покраснела. Он все еще смотрел на бабулю с легким недоумением, и она всколыхнулась:

— Ты подумал, что моя бабушка... Нет-нет! С ней все в порядке, она жива-здорова, это ее подружка скончалась.

— Слава богу, — выдохнул Янис, запоздало поняв, как некорректно это прозвучало.

— Вера, чего это ты гостя на пороге держишь? — строго отчитала внучку Евдокия Степановна. — Ты проходь, милок, проходь, Верку не слушай.

— Думаю, сейчас не самое удобное время. Не буду вам мешать, — деликатно отказался Майер.

Но Евдокия Степановна, словно не слыша, протиснулась между ними и захлопнула дверь, оставив Яниса в квартире.

— Проходи. Пусть это будет слабым подобием нашего несостоявшегося ужина. Мы как раз собрались садиться за стол, так что присоединяйся, — нашлась Вера, вспомнив об обязанностях гостеприимной хозяйки.

— Я тоже голоден, так что не против, — ответил Янис.

Вера взяла у него пальто и аккуратно убрала в шкаф. Они разговаривали спокойно, но в воздухе снова почувствовалось напряжение.

— Пойдем в гостиную. Мне нужна минута, чтобы все закончить.

Она провела его в большую комнату, представила пожилому обществу и вернулась в кухню.

— Пожалуй, я помою руки, — сказал он, расстегивая пиджак. — Сидите, мадам, сидите, я не потеряюсь.

Евдокия Степановна царственно кивнула и улыбнулась. Янис бросил пиджак на спинку стула и ушел на поиски ванной комнаты. Вера, прихватив из кухни хлеб, блюдо с сыром и фруктами, вернулась в комнату.

— Хороший пиджачок-то. Внучку моему, Петьке, на выпускной тоже такой надо, — приговаривала Зинаида Акимовна, щупая ткань шершавой от дачных работ рукой.

— Ага, баб Зин, только если твой Петька выпускник Оксфорда.

— Чегось?

— Вера говорит, что ты, Акимовна, даже если с потрохами продашься, на такой пиджак не хватит, — вполголоса сказала Степановна.

— Такой дорогой, — шепотом ужаснулась баба Зина. — Говоришь, работаешь с ним?

— Работаю, — подтвердила Вера, не вдаваясь в подробности, и разлила солянку по тарелкам.

— Вера сказала, что у вас что-то произошло, я забеспокоился и решил заехать. Вдруг помощь нужна какая-нибудь, — прибавил от себя вошедший Янис.

Евдокия Степановна победно глянула на подругу и снова подняла только усевшуюся на место внучку.

— Детка, принеси нам крепкого.

— Ба...

— Неси, говорю! — скомандовала она. — Янис свет-Владимирович, подай-ка нам рюмочки.

Янис достал из старинного серванта хрустальные рюмки. Вера принесла коньяк. Выглядел Майер так, словно бабулин командный тон его ни капли не задел, и все происходящее ему чрезвычайно интересно.

Евдокия Степановна подняла наполненную рюмку и горестно вздохнула:

— Хорошая Любка баба была... но такая с-с-сука! Пять лет со мной не разговаривала. Пять! Приревновала к старику своему! Больно мне этот пень нужен! А я ей сказала: ноги моей у тебя на могиле не будет! И не пошла! И не пойду! — Старушка стукнула по столу невесомой рукой, выдохнула и отпила из рюмки.

Вера же, наоборот, перед тем как выпить, глубоко втянула в себя воздух и украдкой шепнула Янису:

— Голову даю на отсечение, ты еще ни разу не выпивал в такой компании.

— Вера, — прошептал Янис, — давай скорую вызовем.

— Зачем?

— На всякий случай. Пусть подежурят у подъезда, пока эта поминальная вечеринка не кончится. А то распереживаются старушки, начнут через одну падать.

— Их тут всего две. — Вера еле сдержала смешок.

— Я про то же. Свалятся обе. Что делать потом будем?

— Прекрати, — засмеялась Вера.

— Милок, а тебя рука, что ли, болит? — вновь обратила на него свое внимание Евдокия Степановна.

— Нет, — откликнулся Янис.

— Налей, значит, бабушкам. А то сидишь, будто рука болит.

Вера прикрыла глаза рукой, готовая провалиться сквозь землю. Бабуля сама непосредственность.

— Вера, расслабься, — тихо сказал он ей и плеснул старушкам по глотку.