Примчавшееся начальство тоже попыталось пнуть охрану, но те уже успели проверить записи видеонаблюдения и обнаружить, что в середине ночи в комплексе «мигнуло» электричество, отчего часть камер «зависла» и вместо реального времени транслировала на экраны в дежурке картинку, зафиксированную на два часа сорок шесть минут.

Собственный ветеринар Арены с ситуацией, в которой от дракона остаётся дохлая тушка, столкнулся впервые и ничего полезного сказать не смог. Впрочем, и на взгляд неспециалиста причина смерти очевидна.

– …Чешуя тусклая, сухая, сине-зелёного цвета, от прикосновения осыпается. Кожные покровы, свободные от чешуи… – Шеф тычет дохлого дракона в белёсое пузо, потом трёт пальцы друг о друга, принюхивается и морщится. К запаху химической сирени примешивается что-то от сырой луковицы. – Пиши: влажные, липкие, с нехарактерным запахом. Признаки ускоренного разложения отсутствуют. В грудной клетке справа имеется отверстие, предположительно сделанное злоумышленником с целью извлечения кристалла-драконита…

Я старательно заполняю бланк, приколов его для надёжности к папке скрепкой. На весу писать категорически неудобно, почерк у меня и без того оставляет желать лучшего, поэтому для надёжности с телефона ведётся запись. Не то чтобы вся эта информация пригодилась для составления отчёта министру, ему-то хватит справки от того же Иванченко. Но лучше не давать повода к себе прикопаться, на турнир-то бюджетные деньги выделены, и как теперь за них отчитываться, если оный сорвётся?

Дырка с кулак – вполне уважительная причина для смерти. Однако продырявить живого дракона размером с микроавтобус не так-то просто, и это понимают все. Шеф заканчивает диктовать, останавливает тяжёлый взгляд на директоре цирка, и тот воинственно выпячивает грудь:

– Да я лично хоть сейчас готов продегустировать образец корма! Не было там ничего опасного! Не бы-ло! А если вдруг и было бы – так почему бы ему не сдохнуть вчера? Позавчера?! Почему не передохли мои драконы, наконец?!

– Потому что вы дали им противоядие? – вкрадчиво интересуется новый голос.

Я оборачиваюсь и вижу крайне недовольного Князева, за спиной которого маячит Семён. Капитан убеждается, что все присутствующие смотрят на него, и небрежно взмахивает удостоверением.

– Полиция. Отдел по борьбе с правонарушениями магического характера. – Он окидывает тушу скучающим взглядом, вздыхает. – Слушаю вас, господа.

Пока Иванченко повторяет всё, что уже сказал для шефа, Семён пробирается ко мне.

– Списать дашь? – Он кивает на бланк протокола и пытается улыбнуться. Выглядит парень категорически невыспавшимся.

Я пожимаю плечами:

– Да пожалуйста. Так сфоткаешь или вам официальную копию?

– И того и другого, – вздыхает он и трёт кулаком левый глаз. – И с хлебом. Вообще, пожрать бы не мешало.

Я приподнимаю бровь:

– И поспать?

Семён невесело хмыкает.

– Задолбались, – признаётся он. – Игорю замену до сих пор не нашли. Да ещё у наших добрых граждан не то весеннее обострение, не то не знаю что, к каждой дохлой кошке вызывают. Мол, а вдруг страшный черномагический ритуал, страх и ужас же?

– Дракон, молодой человек, не каждая дохлая кошка! – внезапно встревает Зверев. – Это овеществлённая магия! Если убийство дракона не считать преступлением, то что тогда?!

Семён вздрагивает и косится на старшего по званию. Тот укоризненно щурится и поправляет очки на носу.

– Мой молодой коллега имел в виду, – ровным тоном поясняет он, – что очень немногие люди способны определить присутствие магии в, скажем так, неодушевлённом предмете. Это во-первых, а во-вторых – говорить об убийстве драконов здесь, – он обводит широким жестом арену, – не слишком логично, не находите?

– Он прав, – неожиданно произносит Георгий Иванович. Князев разворачивается к нему с выражением полнейшего внимания на лице, но шеф смотрит только на тушу. – Зачарованное оружие не убивает дракона. Обычное – убивает, однако…

Теперь на тушу смотрят все. Драконоборцы соображают быстрее и начинают переглядываться, Иванченко хлопает себя по губам и как-то виновато косится на Зверева, полицейские хмурятся. Я тоже хмурюсь, а потом вспоминаю.

Драконит.

Если при контакте дракона с острым предметом получился труп, кристалла в нём быть не может. Если получился кристалл – на нём не остаётся даже капель крови, не говоря уж о тушке. Дохлый дракон с якобы вырезанным драконитом – вещь немыслимая.

Кто-то из драконоборцев пытается объяснить этот момент Князеву, но тут Иванченко возмущённо взмахивает планшетом, едва не попав по помощнику, и повышет голос: мол, кристалл точно был, приборы контроля, установленные на Арене для наблюдения за турнирами, его зафиксировали: размер, цвет, вид дракона. А вот ячейки, где обычно отмечается номер оружия и лицензии победителя, остались пустыми.

– …Это какие-то дилетанты! – горячится управляющий. – Любой драконоборец мог получить этот кристалл на турнире! Совершенно законно, понимаете?! И никто не стал бы срывать знаковое для профессии мероприятие! Происки конкурентов – вот что это такое!

Зверев, уловив намёк, обиженно поджимает губы.

– Драконоборцев много, а кристалл один, – напоминает он. – Вот вам и конкуренция. Копьё светить не захотел, ткнул ножиком…

– Тогда здесь был бы труп драконоборца, – вкрадчиво замечает Князев. – У нас тут всё-таки не былинные богатыри, чтоб на дракона с одним ножом. И кстати, как тогда объяснить феномен с кристаллом?

Директор цирка оборачивается к нему, глядит в упор – а потом вдруг улыбается. Нехорошо так.

– А я вам объясню, – произносит он тоном человека, которому нечего терять. – Как там у вас протокол, ведётся? Отлично. Вот вам, дорогой мой капитан, версия. Драконит вырезали из живого дракона, потому он и не исчез после смерти – и потому, кстати, натекло столько крови, вы ведь знаете, что из трупов она течёт не так чтобы хорошо? А чтоб жертва не дёргалась, взяли спецсостав, которым их усыпляют для перевозки. Используют, знаете, такие ружья с иглами, и в зависимости от дозировки можно как совсем усыпить, так и заставить дезориентированное животное самостоятельно передвигаться в нужном направлении, на верёвке, к примеру… Состав этот, к слову, к свободной продаже запрещён, и организаторам знаковых мероприятий кучу бумажек нужно собрать, чтобы получить несколько ампул и выдать своим охотникам. Так расскажите же нам, Константин Сергеевич, с кем вы заключали договор на поимку вот этого дракона?..

Я живо представляю себе сонного дракона, который идёт по тёмным коридорам за своим убийцей, послушно ложится на песок и лежит, вздрагивая от боли и не имея сил даже кричать, пока маньяк добывает камень. Меня передёргивает. Князев трёт подбородок и косится на управляющего. Иванченко всплёскивает руками, всё-таки роняет планшет, открывает рот…

– Ну, допустим, со мной.

У входа на арену обнаруживаются те самые былинные богатыри, с некоторой поправкой на современность. Кожемякин, в кольчуге поверх синих джинсов, прислоняет красный, расписанный узорами щит к ближайшему креслу и направляется к нам, небрежно помахивая боевым копьём – по наконечнику пляшут искорки. На его напарнике железа побольше да ещё шлем, закрывающий половину лица, – и всё это дивно сочетается с камуфляжем и высокими берцами на шнуровке. Он дёргается было следом, но потом решает остаться на месте. Я почти успеваю отвернуться, ожидая очередного раунда разборок…

Но тут Гошка, до сих пор сидевший тихо, с приветственным чириканьем спрыгивает из сумки на пол, вырвав поводок из руки зазевавшегося Влада. Тот шипит и вскакивает, я на автомате дёргаюсь ловить дракона – комплекс огромный, народу полно, мало ли, куда он забежит, и где его потом искать!..

Незнакомый драконоборец подхватывает Гошку очень знакомым движением.

Пожимает плечами.

Суёт копьё подскочившему практиканту.

Снимает шлем.

Смотрит на меня, вроде виновато и в то же время с вызовом, и я наконец складываю воедино все кусочки мозаики