что у шефа на стене, я в руках ни разу не держала. Но по повадкам эти штуки сходны с драконами-фамильярами – как минимум тем, что запоминают хозяина и могут обучаться. Конечно, многого ждать от палки с кристаллом не приходится, однако копьё тренированного драконоборца способно при необходимости и траекторию полёта скорректировать, и воткнуться с нужной силой, и постороннего током долбануть, чтоб лапы не тянул к чужому снаряжению…

Владу Сашка отдал копьё лично в руки. А я была уверена, что вот эту серёжку с гроздью мелких янтарных и деревянных бусинок давно потеряла – а оказалось, что кто-то её «нашёл». И воткнул под втулку, которой крепится наконечник. Такой вот своеобразный вариант рыцарского вымпела.

А потом в бою она у него отлетит и потеряется окончательно, угу.

На этом месте я притормаживаю, осматриваю копьё ещё раз и понимаю: нет, не отлетит. Потому что палочка, способная опознать хозяйку «вымпела» и послушно вылезти из пенёчка, отказавшись иметь дело с физически более сильным, но малознакомым парнем, явно хорошо прокачана. И если Сашка добился таких результатов всего за два месяца тренировок, то, может, ему и правда нечего делать на кабинетной работе?..

Но это не значит, что я не выскажу ему всё, что думаю по этому поводу.

Потом.

Я поудобнее перехватываю копьё, глубоко вздыхаю и тычу пальцем в нужном направлении:

– Чуешь?

Влад старательно принюхивается.

– Химией какой-то несёт.

– Не химией, – поправляю я, начиная двигаться в нужную сторону. – Драконьей кровью. Так же, как на Арене.

Практикант ненадолго подвисает, потом догоняет меня за пару шагов и тоже хватается за копьё.

– А нам точно туда надо?

Я вынужденно притормаживаю и кошусь на него через плечо. Здравый смысл говорит, что нам совершенно точно туда не надо: если где-то поблизости валяется дохлый дракон, как знать, не бродит ли рядом и давешний убийца? С другой стороны, раз запах доносится до нас, предполагаемый маньяк слышал если не наши голоса, то Владов телефон точно.

– Боишься?

Он сурово сдвигает брови и расправляет плечи, но копьё не отпускает, да ещё на себя тянет.

– У нас факультатив был в десятом классе, – поясняет нехотя на мой вопросительный взгляд. – Приходил тренер из «Арсенала», всем желающим показывал приёмы, я два месяца занимался.

«Арсенал» – муниципальная команда драконоборцев. На турнирах они выступают средненько, зато действительно ведут занятия за счёт бюджета для старшеклассников, у кого уже явно открылся дар. Любопытно.

Отгоняю подальше мысли о том, какая «птичка» могла бы попасться Владу на занятии у Ирины, и с долей ехидства интересуюсь:

– И чему ж тебя там аж за два месяца научили?

– Немногому, – в тон отзывается практикант. – Вот, например, если держать оружие так, как вы сейчас, запястье при ударе можно потянуть влёгкую. – Я почти успеваю его зауважать, но папенькины гены таки берут верх: – И вообще не женское это дело, мало ли, ноготочек сломается, маникюрчик испортится…

И снова эта фамильная ухмылочка. Ситуация вообще-то не слишком располагает к шуткам, но по лицу вижу: нервничает и копьё сжимает крепко. Ограничиваюсь тем, что закатываю в ответ глаза.

– Ну пошли, боец.

Деревья и кусты слегка редеют, выпуская нас на узкую тропу, обрамлённую прошлогодней крапивой. Похоже, ходят тут рыбаки: усилившийся запах начинает отдавать тиной, а за деревьями виднеются заросли сухого рогоза, значит, река близко. Мы переглядываемся: искушение свернуть налево и выбраться к дороге или деревне велико, но…

Блондинка в фильме ужасов непременно должна пойти тёмной ночью в одной ночнушке проверять, что за странный звук послышался из подвала.

И да, шило же.

От запаха начинает щипать в носу, я прикрываю лицо шарфом и стараюсь дышать ртом и неглубоко. Ни маньяка, ни кого угодно другого не видно и не слышно. Хотя тропинка под ногами чавкает так, словно пытается нас сожрать, да и рогоз шуршит как сволочь – если на берегу кто и есть, ему нас точно слышно лучше.

Но на песчаной отмели, открывшейся за зарослями, никого нет.

Живого, во всяком случае.

– П…ц, – говорит Влад, и я с ним полностью солидарна.

Песок усыпан тушками драконов: буро-зелёными, некрупными, размером примерно с петуха. Один лежит совсем рядом, и я по характерному радужно-слюдяному блеску на перепонках гребня опознаю синекрылого водяника. В норме они бирюзовые, искрящиеся, и крыльев у них нет – только серебристые плавники и хвост, которые дракон растопыривает, когда с разгону вылетает из воды. А на берег они массово выходят только в брачный сезон, в сентябре…

Влад аккуратно переворачивает дракона копьём. Дырка под рёбрами куда меньше, чем у феникса, хотя и кристалл у водяника мелкий… Я пытаюсь пересчитать тушки и сбиваюсь на втором десятке.

– А крови-то почти нет, – задумчиво изрекает практикант.

Я киваю: ранка окружена тёмно-рыжими потёками, но на песке и впрямь почти ничего не видно. Значит, убили в другом месте и привезли сюда. Но как и, опять же, зачем?

Геолокация на берегу таки соизволяет включиться. Карта подгружается – оказывается, мы совсем недалеко от города, можно добраться до шоссе пешком. Шеф тоже берёт трубку практически сразу, выслушивает, матерится, извиняется. Велит заснять всё, лучше на видео, сообщает, что за нами уже выехали, и очень просит всё-таки постоять на месте. Мол, есть возможность отследить работающее копьё, но оное при этом лучше не двигать, сигнал сбивается.

Торчать на берегу в компании дохлых драконов хочется не сильно, но деваться некуда. Мы аккуратно проходим между тушками, снимаем фото и видео, ещё раз пересчитываем – двадцать восемь штук, нет, это точно маньяк! Я в процессе соображаю, что куча дохлых драконов не самый положительный инфоповод и лучше не давать почву слухам, способным вызвать лишнюю панику.

– Я думаю, – говорю вслух и по возможности бодро, – что вот это всё в отчёте можно не отражать.

– Ага, – рассеянно отзывается Влад. Я кошусь на него: парень смотрит на реку с таким видом, словно вспомнил об оставленном дома включённом утюге. Проникся атмосферой?

– И вообще лучше на эту тему болтать поменьше, – добавляю с нажимом. – Ты ж сын полицейского, должен соображать насчёт закрытой информации.

– Ага, – повторяет он. И уточняет странным тоном: – Вот про это тоже лучше молчать?

Он тычет пальцем мне за спину. Я очень не хочу видеть, что там, но всё-таки оборачиваюсь, медленно.

Стена сухого, шуршащего на ветру рогоза.

Песчаная отмель, заваленная трупами.

Пеньки и брёвнышки, оставленные рыбаками.

Блестящие чёрные камни с налётом водорослей.

Лес на противоположном берегу.

Тёмная вода – белое платье на её фоне по контрасту кажется таким ярким, что болят глаза.

Фильм ужасов, говорите?

Я сглатываю пересохшим горлом, кашляю и хватаю Влада за руку – он в ответ сжимает мои пальцы так, что те едва не хрустят. Нечто целеустремлённо движется к нам с середины реки: длинные чёрные волосы занавешивают лицо, тонкие бледные руки свисают вдоль туловища, белая хламида облепляет тощую фигуру. Мне упорно чудится вокруг неведомой твари синий ореол – словно с каждым её шагом с невидимой кисти капает акварель и расплывается прозрачными разводами по воде, по ткани, по воздуху… Хочется развернуться и бежать, не разбирая дороги, но ноги будто приросли к земле, и что-то тяжёлое давит на грудь, не давая сделать вдох…

Шрам на месте Знака Саламандры опаляет жаром. В следующий миг с меня слетает оцепенение – и приходит