красуется самодовольная улыбка, и я бы не хотела ничего больше, чем стереть ее.

Моя верхняя губа подергивается в раздражении, кулаки сжимаются, когда я мысленно представляю, как ставлю его на место — куда-нибудь подальше от меня.

— Прошу прощения за мою дочь. Она не всегда такая… трудная. — Отец гримасничает, глядя на меня, и я понимаю, что это молчаливый сигнал.

Веди себя хорошо.

Я стараюсь изо всех сил, чтобы просто не встать и не уйти, устроив перед этим сцену, потому что во мне растет желание поставить эту шавку на место. Особенно после того, как он слишком вольно обошелся со мной в тот раз. И то, что он здесь… Я ему не доверяю. Нисколько.

— Это Себастьян Бейли, и он твой новый телохранитель, — говорит отец и продолжает добавлять что-то еще. Но я не слышу его. Нет, я сосредотачиваюсь лишь на том, что он только что сказал, что это мой новый телохранитель.

— Нет! — я поднимаю руку. — Ни за что, — поворачиваюсь к отцу, надеясь, что это все плохая шутка. Но он не смеется. Он даже не улыбается.

— Джианна…

— Папа! — восклицаю я, возмущенная. — Он извращенец! — говорю первое, что приходит на ум.

И это правда. Я видела, как он ходил за мной по пятам, словно не думал, что я замечу. Я также видела, как его взгляд ни разу не покинул меня в магазине, даже перед появлением грабителей.

— Джианна, — раздраженно выдыхает мой отец.

— Папа, он следил за мной. Я уверена в этом. Как такой человек может быть моим телохранителем.

— Простите за нее. Она слишком избалована и привыкла добиваться своего, — извиняется он перед Себастьяном, прежде чем повернуться ко мне. — Джианна, прекрати.

Это одно слово заставило меня замереть. Я распознаю знаки и знаю, что он не собирается слушать то, что я хочу сказать.

— Но он убил человека, пап. Он убил тех людей… — я затихла.

Почему он не может понять, что с этим человеком что-то не так? Я не могу принять его в качестве своего телохранителя. Просто не могу. Мануэлло был со мной с самого детства, и я знала его лучше, чем свою собственную семью. Другой человек займет его место?

Я качаю головой. Нет, невозможно. Особенно не он.

— Да, Джианна, — мрачно бормотал отец. — Он убил человека, чтобы спасти твою жизнь, поэтому он идеально подходит для этой работы.

Я смотрю между ними двумя и понимаю, что не имеет значения, соглашусь я или нет, они уже все спланировали.

— Но папа…

— Нет, Джианна. Этот вопрос уже решен. Он будет твоим телохранителем в течение следующих нескольких месяцев, пока я не найду способ вытащить нас из той передряги, в которой нас оставил Агости. А учитывая, что ДеВилль имел наглость преследовать Энцо, я надеюсь, ты осознаешь, насколько это серьезно. Кто знает, станешь ли ты их следующей целью.

Мои руки сжались в кулаки, но я не стала спорить дальше. Нет смысла.

Я просто сижу молча, пока мой отец перечисляет все достижения Себастьяна, как он был награжден бесчисленными медалями за храбрость в армии и что он является экспертом во всех вопросах безопасности.

Я слушаю только в пол-уха, пытаясь не дрожать. Постукивая ногой по полу, я все время смотрю на часы, желая, чтобы время шло быстрее, и я могла вернуться в свою комнату — обратно в безопасность.

Я не знаю, что такого в этом человеке — в этом чудовище, потому что ни один порядочный человек не мог бы так выглядеть, — что заставляет меня так бояться.

Одна мысль о том, что он всегда будет рядом со мной в качестве телохранителя… От этого волоски на руке встают дыбом, и все мое существо осознает опасность, которую он представляет.

— Он будет жить в комнате рядом с твоей, — внезапно говорит отец, и я мотаю головой, думая, что ослышалась.

— Что?

— Это должность на двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю, Джианна. Не думаю, что ты осознаешь всю серьезность ситуации. ДеВилль охотится за нашими головами. Они уже разрушили твою помолвку. Будь я проклят, если позволю им нанести еще больший ущерб.

— Но… — шепчу я, но выражение лица отца останавливает меня от продолжения.

Я знаю, что он прав в том, что ДеВилль представляет собой постоянную опасность, и я была бы сумасшедшей, если бы вышла на улицу без хорошо обученного телохранителя. Но он?

Я воздерживаюсь от дальнейших слов, просто киваю головой, как послушная дочь. Не похоже, что его волнует мое мнение.

— Я рад, что нам удалось достичь взаимопонимания, — кивает отец, успокаиваясь. Как будто он не достиг этого взаимопонимания в одиночку. — А теперь, почему бы тебе не проводить мистера Бейли в его комнату?

— Миа может сделать это, — быстро говорю я, вставая, готовая забыть о неприятном разговоре, который у нас только что состоялся, и, может быть, даже допить бутылку водки. Видит Бог, все, чего я хочу, это забыть обо всем.

— Джианна, — отец буравит меня взглядом. — Делай, что тебе говорят, и позже мы поговорим с тобой о твоем поведении.

Не дожидаясь моего ответа, он выходит из комнаты.

Шавка медленно поднимается с дивана, поднимает небольшую сумку и перекидывает ее через плечо.

Он ворчит на меня — знак, что пора двигаться.

Он, черт возьми, ворчит!

Если раньше я не была уверена, что он какой-то гибрид, то теперь я в этом убедилась.

— Следуй за мной. — Откидываю волосы на плечо в драматическом жесте, надеясь, что он поймет, что нужно держаться на расстоянии.

Когда мы поднимаемся по лестнице на третий этаж, где находится моя комната, я чувствую жжение в спине, как будто его взгляд сверлит меня насквозь.

На самом деле, все мое тело ощущает тяжесть его присутствия, когда я ставлю одну ногу перед другой, мурашки покрывают мою кожу, мелкая дрожь проходит по моим конечностям.

Мы выходим на лестничную площадку, и я быстро направляюсь к двери рядом со своей, готовая покончить с этим и удалиться в свое безопасное пространство.

Но не успеваю я сделать и шага, как оказываюсь прижатой спиной к стене, ударяясь затылком о холодную поверхность. А подняв голову вижу, что за мной наблюдают серебристо-серые глаза. Его радужная оболочка неестественно светлая, зрачки как щели, когда он смотрит на меня. На его лице насмешливая улыбка, и каждое движение, кажется, делает его черты более суровыми в тусклом свете коридора.

Внутри моей груди маленький пузырь, который, кажется, увеличивается в размерах с каждым моим затрудненным вдохом. Мой пульс зашкаливает, и я