— Жора, ну что молчишь, уступишь новенькой место? — ехидно осведомилась красивая девушка с крашеными ярко-красными волосами.

— Зачем уступать? — он приподнял бровь, что ему очень шло. — Мне кажется, мы вдвоем вполне уместимся.

— Он же всегда сидит один, едва ли не с первого класса, — услышала я за спиной чей-то шепот и поняла, что в жизни не решусь сесть рядом с ним…

— Кстати, Марина, в Анапе прекрасные окулисты, тебе следует обратиться в оздоровительный центр, — добавила Амина Михайловна. — А теперь, ребята, поговорим о наших планах на год.

Мы записали имена педагогов, обсудили будущую театральную неделю, литературную неделю, взяли список экскурсий, который следовало показать родителям, я подумала, что год будет интересный, может быть, даже неплохо, что мы переехали. Никто особенно не глазел на меня, после занятий группа девочек во главе с красноволосой окружила Лену, расспрашивая о Москве и гимназии, я не стала к ним подходить, решила уехать домой, не дожидаясь «принцессу». До автобуса было еще двадцать минут, но мне некуда было идти. Я присела на каменную скамейку с мозаикой, солнце припекало, я просто с ума сходила в моей водолазке, намного приятнее было бы в купальнике.

— В Камушки? — вопрос явно был обращен ко мне.

Я обернулась и увидела довольно полную девушку с пышными черными волосами. Кажется, она была на занятиях?

— Да, — ответила я.

— Ага, я тоже. Меня зовут Анжела. Я коренная анапчанка.

— А я Марина, — ответила я.

— Да, я знаю, мы же с тобой в одном классе, помнишь? Вообще тебе повезло, что ты попала в нашу школу. Здесь почти все учителя русские, много русских учеников.

— А у вас что, не любят русских? — испугалась я.

— Нет, что ты. Мы же в одном государстве живем. Это я к тому, что к нашей школе тебе будет проще привыкнуть.

— Ага, — сказала я, не зная, как я должна реагировать.

— Эй, ты, надеюсь, не против, что я с тобой заговорила?

— С чего мне быть против? — удивилась я. — Наоборот, я очень рада.

— Я заметила, вы с другой новенькой знакомы, с Леной, вы вместе приехали.

— Да, наши родители поженились, ее папа и моя мама.

— Так вы сестры?

— Сводные. Между нами ничего общего, — вздохнула я.

— Я заметила. Ее уже приняли в школьную элиту. А тебе судьба тусоваться с такими отбросами, как я, — Анжела весело рассмеялась.

— Анжела, почему ты называешь себя отбросом?

— Я толстая, поэтому автоматически исключаюсь из элиты. Ты в очках, и на вид — жуткая ботаничка. Значит, мы одного поля ягоды.

— Неужели внешний вид значит здесь так много? — с недоверием спросила я.

— В этой школе — да. Хорошо, что мы закончим ее через пару-тройку лет, — Анжела вновь весело рассмеялась.

— Ты так легко ко всему относишься…

— А что мне, плакать, что ли? — удивилась толстушка. — Не грузись, Мариша! Все болезни от кислой физиономии. Знаешь, что я решила? Образуем свою коалицию, отбросы против элиты, что скажешь?

— Ты слишком много думаешь об элите, — сказала я. — Будь собой, не смотри на других.

— Резонно, — задумчиво пробормотала Анжела. — Может, ты и права. А может, просто еще не разобралась в ситуации. Знаешь, а ты интересная…

Я с благодарностью в душе приняла комплимент, и более не мешала Анжеле болтать. Всю дорогу до дома она рассказывала про своих сестер, про школу, про учителей, потом переключилась на фильмы. Я только улыбалась в ответ — в последние дни мне не удавалось вот так просто поболтать с подружками, я все время была одна. Когда автобус подкатил к моей остановке, я даже расстроилась. Анжела мне понравилась, примерно такой вот полной, веселой и шумной я представляла себе раньше Лену. Ой, я же совсем забыла про «сестренку»!

— Ты приехала одна? — мама выглянула из кладовки, где занималась шитьем, когда я открыла холодильник, мечтая о холодной минералке.

Семен Николаевич морщился при виде «Бон Аквы», судя по всему, питье минеральной воды в Анапе было возведено в культ. Для меня это было дико, вода есть вода, если она холодная и не горькая, мне наплевать, от гастрита она или Бог знает чего еще…

— Дядя Сережа поехал за тобой и Леной, — настаивала мама, — где они?

— Мам, ну я не знаю, он же вроде говорил, что не будет нас возить, не маленькие. Лена пошла куда-то с новыми подружками, а я поехала домой…

— Так! — мама с грохотом бросила на стол ножницы. — А почему ты не пошла куда-то с ней и подружками?

— К счастью, у нас разные подружки, мамуля, — рассмеялась я, вспомнив неунывающую Анжелу. — Пойду переоденусь, в этой водолазке очень жарко…

Я переоделась в шорты и майку, прочитала заданную главу из учебника физики, пообщалась с рыбками, потом включила компьютер и, пока он загружался, высунула голову в окно, чтобы взглянуть на голубую ленту моря поверх белого забора. В этот момент во двор въехала машина. Оттуда вылез дядя Сережа, и я помахала ему рукой. Но улыбка застыла на моих губах, когда из автомобиля одна за другой появилась школьная элита во главе с красноволосой. Я не успела спрятаться и услышала, как она спрашивает у Лены удивленно:

— А эта тут как оказалась? Вы что, сестры? Невероятно…

Вот так. Я для них «эта». Анжела права — я плавно вошла в круг отбросов.

Девчонки, шушукаясь, прошли мимо моей двери в комнату Лены, потом оттуда раздалось восхищенное аханье — стиль жизни бывшей московской гимназистки произвел-таки на них впечатление. Но через несколько секунд я забыла о гостьях — по Интернету пришли письма от Тани и Миши. Вернее, два от Тани и три от Миши.

Для мамы и дяди Сережи ничего не изменилось — один пропадал в кондитерских, другая сидела за швейной машинкой. А для меня и Лены началась совсем другая жизнь. «Принцесса и нищенка» — окрестила нас школьная элита. Понятно, что на принцессу я не тянула… У элиты был свой график — каждый день, кроме выходных, они проводили в гостях друг у друга по очереди. Вместе с Леной их стало пятеро, поэтому у нас они появлялись по пятницам, иногда и в другие дни, но пятница — это уж как пить дать. Чем они занимались, я не знала — наверное, вместе готовили уроки, красили волосы и ногти, сплетничали. Пару раз я шпионила за ними с помощью рыбок, но мне это быстро надоело. Просто стало скучно. Я уже знала их по именам — красноволосую звали Инной, но в своем кругу она звалась Инессой, Лена стала Эллен, были еще Лю-лю — Люба, Алиса — Олеся и Ева — Женя, то бишь Евгения. Со мной они не здоровались, а если что-то вынуждало их обратиться ко мне, звали — эй, киска… В общем, все девчонки для них были «киски», только мне посчастливилось на добавку «эй».

— По-моему, они Ленку твою только из-за блондинистой шевелюры выбрали, — хихикала Анжела.