Несовершеннолетним, солдатам, жителям Монако и некоторым особым правительственным чиновникам было запрещено входить в игорные залы, которые, однако, и без того были всегда переполнены. Богачи всех национальностей приезжали сюда к началу сезона в мае. Кончался сезон в конце октября. За столами в залах сидели женщины, часто очень пожилые, с большим количеством косметики на лице и брильянтов вокруг морщинистой шеи.

— Дамы и господа, делайте ваши ставки… — слышалось то и дело.

— Ставки сделаны…

В первый же вечер в большом игорном зале Мати сразу проиграла 20 000 франков в баккара. Это было неприятно, но не катастрофа: она могла себе это позволить. Князь Сумбатов-Южин, актер из Москвы, просадил 10 000. И это он не мог себе позволить. На третий вечер Мати проиграла 50 000. У нее при себе не было таких денег. Сергей настаивал, чтобы она взяла у него, но она отказалась. Она сняла с шеи бриллиантовое колье и положила на стол кассира внизу в специальной комнате. Комната была очень умно задумана дирекцией. Все было сделано, чтобы клиенты могли расплачиваться не у всех на виду. Ожерелье когда-то Мати подарил Ники. Непонятно как, но это немедленно стало известно толпе репортеров, карауливших перед казино, которые как голодные волки рыскали в надежде набрести на что-либо скандальное.

Скорее всего, у них были свои доверенные кассиры, которым они приплачивали небольшие суммы.

Пристрастие Мати к игре утром в подробностях было описано всеми ведущими газетами. Снова сплошное огорчение.

Но было приятное, были и добрые люди, которые на самом деле симпатизировали ей. Однажды вечером к ней в театральную уборную постучался маленький человечек. Он поклонился и протянул ей розу. Одну изумительную розу.

— Сеньорита, я — Николини, из Милана. Как вам нравятся мои туфли? — Он с трудом подбирал французские слова.

— Синьор Николини, о Боже мой, пожалуйста, заходите. Ваши туфли прекрасны. Я в них просто летаю. Их Императорское Высочество, — она кивнула в сторону Сергея Михайловича, — купил мне именно ваши туфли.

Она расцеловала старого мастера в обе щеки. Синьор Николини засиял от счастья.

— Я хочу, чтобы вы сделали для меня десять пар. Пошлите мне прямо домой в Петербург.

— Конечно, синьорина. Вы такая прекрасная, у вас такие великолепные ноги…

Сергей улыбался. Он был доволен. Это он организовал приезд маленького итальянца в Монте— Карло.

— Grazie, carissima … сеньорита, это все, что я хотел знать, поэтому приехал, grazie …

— Не правда ли, он очарователен, твой Николини, — сказала Мати, когда сапожник закрыл за собой дверь. — Я люблю тебя, Сережа. Я знаю, о чем ты думаешь… Не думай, родной. Моя судьба быть с тобой. Ты не веришь в судьбу? Я, вероятно, должна была бы тебя встретить до Ники, но так случилось.

Сергей ликовал. Он нашел ключ к Мати, нашел, теперь она его, по-настоящему его.

В воскресенье Мати и Сергей поехали в Канны на богослужение в русской церкви. В толпе они сразу заметили старушку, вдову Императора Александра II, светлейшую княгиню Екатерину Михайловну Юрьевскую, ту, которая так нравилась Сергею в детстве. Княгиня жила в Ницце с тех пор, как ее с тремя детьми фактически выслал отец Ники. Батюшка после службы сказал им, что она приходит сюда довольно часто и жертвует храму большие суммы. В церкви они наткнулись и на старшего брата Сергея, Миш-Миша, великого князя Михаила Михайловича со своей красавицей-женой, графиней Торби, правнучкой Пушкина. Вчетвером они вернулись в Монте и провели приятный вечер в казино. Но вечер опять испортил проигрыш. Снова 50 000. Теперь в качестве оплаты пошло кольцо Ники.

Утром она пошла к Горацию Осиповичу. У него было свое бюро в Монте-Карло. Милый Гинцбург обещал выкупить драгоценности Мати. Сергею об этом она не сказала ни слова.

— Мати, здравствуйте, как вы, Мати, — окликнул ее князь Волконский. Новому директору Императорских театров, внуку знаменитого декабриста, сосланного в Сибирь Николаем I, князю Волконскому было всего 39 лет. Получить такую должность в таком возрасте было неслыханно, хотя он говорил на четырех языках, был изумительным музыкантом и глубоким знатоком европейского театра. Князь прибыл в Монте-Карло накануне вечером.

— Я должен пожаловаться, дорогая Мати. Как только вы уехали, первые ряды партера опустели. Ваши поклонники последовали за вами. Не так ли?

— Спасибо, Ваше Сиятельство. Некоторые действительно последовали. Других я приобрела здесь. — Они еще несколько минут обменивались любезностями, поговорили о спектаклях, о погоде, кто есть кто из теперь приехавших в Монте.

Вечером ужинали в местном, маленьком, очень уютном ресторане с князем Мещерским, конечно. По выходе заметили трех молодых французов, которые немедленно направились к ним.

— Это любовница царя, — громко сказал один.

— Ты имеешь в виду царя, который недавно женился? — нагло заметил другой.

— Именно. Он женился, но спит с ней. Не правда ли, мадам?

— Мерзавец, что ты сказал? — Из внутреннего кармана пиджака Сергей выхватил кольт-93, первый автоматический пистолет, который недавно выписал из Лондона.

— Ваше Императорское Высочество, не стреляйте, прошу вас, — кричал Мещерский. Он тоже вытащил из кармана пистолет. — Я сам справлюсь с наглецами.

— Я хочу проучить этого щенка, я всажу ему пулю в лоб, как бешеной собаке. — Глаза Сергея сузились от возмущения и гнева.

— Сережа, Сереженька, успокойся, все хорошо. — Мати прижала его руку с пистолетом к себе. — Они уже убежали, Сереженька. Это пустяки, мы же знаем, что это ложь.

Увидев оружие, троица наглецов быстро ретировалась.

В отеле Сергей успокоился и обнял Мати.

— Что ты делаешь со мной, любовь моя? — Неожиданно он расхохотался. — Мне никогда не будет скучно с тобой. Ты знаешь, я подумал, Монте очень шумный. Все тебя тут знают. Я знаю одну очаровательную виллу. Она принадлежит одному моему другу и расположена в одном маленьком местечке. Мы поедем туда завтра. Мой друг будет рад нас видеть. Там тихо, там мы будем вдвоем, ну и Мещерский, конечно.

— Это где?

— Недалеко отсюда, в Кап-Мартен.

Рано утром они поехали в Кап-Мартен. Это был полуостров, весь в лесах, совсем рядом с Монте-Карло. Место оказалось действительно очень тихим. Открытый экипаж, который нанял Сергей Михайлович, катил по отличной дороге мимо прекрасных вилл, окруженных садами, мимо старых высоких сосен и приземистых оливковых деревьев. Вилла «Сиприс» с изумительным парком принадлежала другу отца Сергея. Друг был заранее осведомлен об их приезде. На ухоженной дорожке, переливаясь золотом и изумрудом, поколыхивая драгоценным хвостом, их встретил павлин. Сергей и Мити прожили на вилле три дня, совершенно одни. Никто здесь их не знал. Никто к ним не приставал. Князь Мещерский целый день сидел в беседке в саду и пил свои пять стаканов виски. Он тоже был счастлив.