Жрец долго сидел на кровати, обхватив голову руками.

– Нет, отсюда я ничего не возьму. Срочно надо соорудить заплечную котомку, положу туда огромную бутыль с родниковой водой. Это самое ценное, что здесь есть. Там, внизу, я куплю себе все, только не покой. Там его не достанешь даже за изумруды!

Агнер подошел к окошку, и хотя луна уже пошла на убыль, было очень светло. В резной раме окна долина с черными квадратами полей, разбросанными по склонам снежных гор, с кустарником, темным кудрявым строем обступившим причудливые дома, казалась картиной Земного мастера волей судьбы запрятанного в холодный мрак царства Аида, и в тоске, по памяти изобразившего родной край.

– Какая красота! Какая Божественная красота! – грустно прошептал Агнер и, тяжело вздыхая, вышел из дома. – Интересно, а что стало с монахами? – думал он, прохаживаясь под окнами. – Не будить же своих среди ночи из праздного любопытства. К сожалению, результаты Преображения ощущаю даже я. И это притом, что великая Хиона обещала, будто меня это не коснется. Хорошенькое дело, не коснется! Вниз, к людям, да еще хозяином постоялого двора… Если у меня на душе такая мерзость, то что у других?

Агнер вернулся в дом, лег на кровать, вытянулся, попытался заснуть, но не смог.

– С чего же мне хотеть спать? Итак, двое суток провалялся, все тело затекло!

Долго еще Агнер ворочался в постели и ворчал. Потом, испугавшись, побежал к зеркалу.

– Я веду себя, как старик. Неужели и выгляжу на свои годы? Нет, Слава Богу, хоть это обещание сдержала Хиона. Она мне говорила, что Преображение – ее прощальный подарок подданным. А так как я его не желаю, то взамен получу другой – со мной навсегда останется то, чем я уже владею.

Прокрутившись на кровати еще с час, Агнер встал. Он долго топтался по дому, бессмысленно слоняясь из угла в угол, а потом, накинув плащ, вышел во двор. Было прохладно и жрец, опустившись на свою любимую скамью, плотно закутался, натянув на голову капюшон. Воспоминания закружили его и, незаметно для себя, он задремал.

Внезапно Агнер вздрогнул и очнулся. Тонкие смуглые женские пальчики робко касались его огрубевших от постоянной физической работы, натруженных рук.

– Проснись, Агнер, надо поговорить, – услышал он нежный, растерянный голос.

Жрец резко сбросил с лица капюшон и обомлел. Перед ним стояла совершенно неотразимая креолка: гибкая, как пантера, с темными, точно горное ущелье при лунном свете, кудрями, с миндалевидными золотисто-карими глазами, звездный взгляд которых сверкал сквозь густые стреловидные ресницы.

– Ты кто? Откуда? Что здесь произошло? – заикаясь, промямлил Агнер, нервно кутаясь в свой измятый, поношенный плащ.

– Вот об этом-то и надо поговорить! Пойдем в дом. Вообще-то меня звали Клеон, и мы с тобой еще недавно отлично ладили. А вот, кто я сейчас и, вообще, кто мы все сейчас – вопрос сложный… Жрец влетел в дом, как ошпаренный. Дрожащими руками вытащил из потайного шкафчика бутылку с крепким зельем, которое получил от Хионы в знак ее особого расположения и глотнул прямо из горла.

– Обожжешься, Агнер. Сядь и угомонись. С нами это происходило двое суток назад, когда мы проснулись. Я не понимаю… Царица Хиона то ли ужасно пошутила, то ли поиздевалась над нами. Каждому монаху она дала облик той девушки, которую он обожал, и теперь мы, действительно, владеем тем, о чем мечтали. Но кто мы? У нас нет даже имен! Брать имена тех, кто был нашим наваждением и стал причиной бегства – глупо. Оставить свои – нелепо… Еще один важный вопрос. Что нам теперь делать на Плато? Сам увидишь, у служителей Хионы был отличный вкус. Поверь, сейчас здесь находятся самые неотразимые женщины Земли, и каждая достойна того, чтобы о ней слагали песни. Подумай, могут ли такие красавицы довольствоваться тяжелой работой в поле, по дому или на пастбище? В первый момент, когда мы обнаружили, что случилось, чуть с ума не сошли. Потом успокоились и поняли: наступило наше время, и мы можем организовать свою жизнь по-новому. Прости меня за откровенность, но скажу тебе честно по старой дружбе, как бывший мужчина мужчине: любить мы никогда и никого не будем. Налюбились, настрадались в прошлом. Хватит! Сначала, по молодости, истерзали себе душу, а потом с бредом в голове трудились здесь, не покладая рук. Мы долго обсуждали эту тему и решили. Твердо решили. Уйдем вниз на Землю и устроим свою жизнь так, как считаем нужным. Поверь, на свете нет мужчины, который был бы для нас загадкой. Сила женского очарования, перед которой мы когда-то терялись и трепетали, теперь принадлежит нам. А уж распорядится этим оружием там, на Земле, мы сумеем себе во благо!

Агнер долго молчал, разглядывая сидящую перед ним особу. Когда-то в молодости он повидал многих дам, но та, что сидела перед ним, была другой. Ее ни с кем невозможно было сравнить, она была на порядок выше. Обыкновенные женщины всегда недовольны собой. Даже самые глупые, где-то в тайниках души ощущают свое несовершенство. Одних не удовлетворяет их внешность, других характер, кого-то зависимое положение. Здесь же перед Агнером находилось существо, которое упивалось самой принадлежностью к женскому полу. Оно откровенно наслаждалось неожиданно открывшейся возможностью законно пользоваться дамскими привилегиями, оно было олицетворением, квинтэссенцией женского эгоизма, абсолютно безнаказанного в силу своей неотразимости. Царственная осанка, свежее лицо, лукавая улыбка, блестящие глаза, в которых сквозило любопытство, интерес, азарт. В них можно было найти все: ум, юмор, чувственность! Да все, что угодно, только не душу, желающую сострадать или любить.

– Ужасно! А ведь Клеон был самый сердечный, самый добрый из всех, кто жил здесь. Ну и ну… Полсотни роковых женщин всех мастей и на любой вкус! Не плохой подарочек Земле на прощанье устроила наша царица. Господи, а что будет с Гармом? Эти кошки разбегутся по всему миру, а ему придется до скончания веков в одиночестве куковать на этом заброшенном Плато! А ведь он искренне просил Хиону помочь ему. Бедняга! Он ведь и из дворца-то не может выйти в человеческом облике. Ладно. Сам буду регулярно навещать его. Но, это – после. А в ближайшие дни придется тащиться вниз, чтобы организовать жилье этим плотоядным сиренами… По-моему, вам всем надо просто переиначить ваши имена на женский лад – и дело сделано! – улыбаясь, сказал Агнер стоящей перед ним диве. – Лично Вы ведь не откажитесь называться госпожой Клео? Не правда ли?

– Не сердитесь на нас, Агнер! Мы перед Вами ни в чем не провинились! Вы же