собственники, мы хотели бы перегнать теплоход на другое место. Сперва. А потом вообще отвязать его от географии и использовать как полноценный теплоход.

— Вот как? А почему же вы так решили?

— Смотрите сюда…

И Яков Саныч продемонстрировал все те фотографии, что я заранее ему скинул. И свалку при подходе, и раздолбанный трап, и внутреннюю разруху теплохода. Валерий Артемьевич смотрел на весь этот звиздец всё с той же своей непоколебимой улыбкой, кивал, а в конце концов сказал:

— Ой-ой.

И замолчал.

— Что «ой-ой»? — Солнцев от такого аж потерялся.

— Ой-ой, какой бардак вы умудрились натворить за первый же день владения судном. Это непорядок, господа. Это надо исправлять.

— Секундочку, — Яков Саныч улыбнулся. — «Ржевский» достался моему клиенту уже в таком вот плачевном состоянии.

— Боюсь, что это неправда, — советник сцепил пальцы в замок и положил перед собой на стол. — Его Благородие барон Коростовский отчитывался в министерство каждый месяц и всякий раз предоставлял свежие фотографии. Так вот такого ужаса на них не было.

— Чего?

— Того, господа, — улыбка потихонечку сползла с лица советника.

Из милого детского пупса он на глазах превращался в пупса из фильмов ужасов. Того самого, чумазого и с ножом, что валяется в подвале заброшенного дома.

— Боюсь, мне придётся принять меры, — сказал Валерий Артемьевич. — Либо вы приводите памятник исторического наследия в надлежащий вид, либо же мне придётся настоять на том, чтобы его реквизировали в пользу государства.

— Че-е-егоо-о-о-о⁈

— Даю вам неделю, — сказал Пыльников. — Не больше.

Агафоныч хохотнул. А я вздохнул, сунул руку в карман и передал ему тысячную купюру. Проспорил, что теперь делать?

— Вы же понимаете, что это бред? — тем временем Солнцев начал заводиться.

— Господа, не отнимайте моё время. Его у вас и так осталось совсем немного.

— Вы… Ты понимаешь, что тут доказать всё проще простого⁈

— Господа-а-а-а, — протянул Пыльников. — Время.

— Ты думаешь, я тебя не переиграю⁈

— Господа, хватит! — Валерий Артемьевич ударил кулаком по столу. — Я требую, чтобы вы немедленно покинули мой кабинет! Нам больше не о чем разговаривать! Если хотите обжаловать моё решение, можете написать сразу же министру! Пыльникову Артемию Александровичу!

— Ах ты ж… Ну ладно, — Солнцев резко встал со стула. — Уходим.

— Ой, вы уже всё, — без каких-либо эмоций на усталом лице проводила нас взглядом секретарша.

— Он думает, что я его не переиграю, — бубнил себе под Яков Саныч. — Он думает, что я его не уничтожу…

Так… не успел я разжиться теплоходом, как его уже пытаются у меня отнять. Это первое. Второе — мы буквально вот только что закусились с сыночком министра. Третье — теперь мне придётся либо срочно искать деньги на восстановление ржавого корыта, либо бодаться с этими людьми дальше. Четвёртое… что? Четвёртого как будто бы не хватает для полного счастья. Чутка не добрал до каре.

Бзз-взз!

Или добрал?

— Алло? — я взял трубку.

— Вась, привет, ты сильно занят? — на том конце провода оказался Мишаня.

— Ну как тебе сказать? — вздохнул я. — Говорить могу. Что у вас там случилось?

— Ух, — замялся Кудыбечь. — Даже не знаю, как бы это помягче. Короче… у Гио хвост вырос.

А я пока что ничего не ответил. Но прямо вот почувствовал себя папой из «Простоквашино», который читает весточку от дяди Фёдора.

— Хвост? — переспросил я.

— И зубы ещё. И нос такой забавный, мокренький. В общем… сейчас, погоди, — судя по топоту шагов, Миша отошёл куда-то подальше и перешёл на шёпот. — У этого придурка, оказывается, вчера день рождения был. А он, скромняжка, побоялся у тебя «праздник украсть», ага.

— Так…

Пока что я слабо улавливал связь.

— Помнишь, как они с Сидельцевой вчера срулили пораньше?

— Помню.

— Ну так вот. Киса решила сделать котику подарочек и отвезла его на инициацию за свой счёт. К подпольщикам каким-то.

— Чего⁈

— И котик теперь хворает на этой почве.

— Р-РР-ААА-ААА!!! — донёсся до меня откуда-то сзади грузинско-волчий рёв.

— Вась, ты можешь подъехать, а? — с жалостливыми интонациями в голосе спросил Миша. — Этот придурок нам всех гостей распугает. Ержан уже в нокауте лежит. Мансур пока держится, но…

— Понял, — сказал я. — Уже в пути…

Глава 6

— Агафоныч, не томи уже! — попросил я, запрыгивая в машину такси. — Рассказывай!

— Про инициации?

— Да!

— Про подпольные?

— Да-да-да!

Таксист от таких разговоров явно напрягся, но постарался вида не подавать. Чёрт! Пора бы уже своим транспортом обзавестись! Либо контактом глухого таксиста, потому что раз за разом в пути мы с Владимиром Агафоновичем обсасываем какие-то крайне мутные темы.

Итак… Яков Саныч залез на пассажирское, а мы с Ярышкиным, получается, сели назад. Машина тронулась по относительно свободным столичным улицам. До вечернего часа пик сейчас было ещё далеко, так что я очень надеялся долететь до пляжа хотя бы за час.

«Ну смотри», — разговор с Агафонычем продолжился по мыслесвязи: «Ты про обычную инициацию в курсе?»

«В курсе», — ответил я. И ни разу не соврал. Пока мы с Солнцевым чалились в гостинице в ожидании суда, я этот вопрос изучил. И если очень коротко, то работает это так: помимо солнечной радиации, электромагнитного поля планеты и прочих «настоящих» физических явлений, в этом мире существует ещё и магический фон. Токи маны, благодаря которым и становится возможно использование магии.

Так вот. Иногда этот фон сбоит. Как? Почему? Зачем? Это всё не ко мне вопросы. Мне главное факт: магические бури не проходят бесследно.

Экстремально-сильные случаются крайне редко, и не каждое поколение при своей жизни имеет удовольствие за этим явлением понаблюдать. А бури эти, ясен хрен, опасны. Они рвут ткань мироздания и оставляют после себя аномалии… иногда. А иногда на их месте находят кристаллизованную ману. Да, звучит как бред, согласен. Но по какой-то причине у маны есть два агрегатных состояния, и под «сильным магическим давлением она густеет и обретает массу». Вроде бы как-то так…

Я читал! Правда! Но по всей этой магической теории столько всего написано, да притом таким мудрёным языком, что вертел я углубляться дальше необходимого минимума! Меня же инициация интересует, а