Правда, он не знал, что коллеги ему не верили и каждый раз потешались за его спиной.

От очередного приступа жалости к себе дежурного отвлекла дверь. Она открылась, впуская внутрь холодный ноябрьский воздух и тщедушного прилизанного дворянина лет сорока. В очках и дорогом твидовом костюме с пижонским портфельчиком.

«Небось из змеиной кожи», — злобно подумал Ерохин.

А следом за ним вошёл… нет, вошла просто гора мышц. Этому существу с острыми ушами и клыками, торчащими из-под нижней губы, пришлось пригнуться, чтобы пройти. Ерохин, глядя на эту махину, судорожно сглотнул.

Ничего. Ничего… Его защищает стекло с решёткой, а в небольшое окошко этот бугай ни за что не пролезет. Даже головой. Он в безопасности.

Ерохин не совсем отдавал себе отчёт, почему он вдруг задумался о своей безопасности.

На этот раз он исполнит свой долг как полагается. Даже несмотря на страх. И начальство заметит его и повысит. Может, даже даст первое дело!

— Позовите вашего начальника, юноша, — отрывисто приказал прилизанный очкарик.

— Вам назначено? — спросил Ерохин, преисполнившись чувства собственной важности.

— Дорогой мой, если бы мне было назначено, тебя бы тут уже не сидело. Но так и быть, сперва предоставлю тебе выбор. Открывай дверь или зови начальника.

Ефрейтор сложил руки на груди и самодовольно улыбнулся.

— Если не назначено, то пущать вас не положено, господин хороший.

— Хорошим я был секунду назад, — скривился аристократ. Гора мышц позади него молчала и вообще не выказывала никаких признаков, что прислушивается к разговору. — Открывай, говорю! У меня нет времени с каждым тут расшаркиваться. Мало того что вы удерживаете моего подзащитного незаконно, так ещё и препятствуете моей работе. Я ваше управление в суде с говном смешаю, ясно тебе? Пойдёшь у меня перекрёстки регулировать.

— Сказано: не пущу!

— Что за шум? — Из-за угла коридора показался старший унтер-офицер Петров, начальник Ерохина. Но, едва увидев бугая с бледной кожей и клыками, побледнел и украдкой перекрестился. Осипшим голосом сказал: — Пусти их, Ерохин.

Ефрейтор помотал головой. Что-то подсказывало ему, что пускать ни в коем случае нельзя.

— Вы что, господин унтер-офицер? Вы на них посмотрите! Давайте вызовем спецгруппу…

— Меня зовут граф Акрапович Михаил Александрович, — вновь заговорил очкастый, обращаясь к Петрову через решётчатую дверь. — Я адвокат герцога Билибина. Не пуская нас к нему, вы нарушаете его базовое конституционное право на защиту. Я непременно укажу на это в ходе препирательств. И ваши фамилии не забуду, Ерохин и…

— П-п-петров, — выдавил начальник Ерохина.

Ефрейтор замотал головой. Это ж явно какие-то преступники, один этот огр-полукровка может тут всё разнести!

Что, если адвокат взял с собой этого громилу не просто так? Если он хочет силой освободить герцога? А крайним потом сделают его, Ерохина, за то, что пустил!

Нет, он ни за что не пустит их в управление!

Разум Ерохина начало отчаянно коротить, отчего парень стал заикаться:

— Н-н-не пущу!

— Так. Понятно. Адекватность в этом городе на вес золота, — поправил очки граф Акрапович, обернулся и кивнул горе, что возвышалась позади него тёмной громадиной в небольшом вестибюле управления. — Господин Петров, кажется, у вас шнурок развязался.

— Н-но у меня нет шнурков… — испуганно ответил начальник смены, но всё же опустил взгляд на сапоги.

Этого мгновения хватило, чтобы полуогр совершил одно короткое, молниеносное движение. Огромная рука просунулась в окошко, схватила Ерохина и дёрнула на себя. Ефрейтор с сочным хрустом влепился носом в кнопку на пульте.

— А-а-а! — завопил он от боли.

Петров удивлённо поднял глаза. Полуогр стоял так же, как и стоял, а граф Акрапович поправил галстук и толкнул решётчатую дверь.

— Итак, господин Петров, раз уж ваш коллега любезно пустил нас, пусть и весьма странным образом, то будьте добры, проведите нас к герцогу Билибину и не забудьте предоставить отдельную комнату. Наш разговор строго конфиденциален.

— А… а он?

— А это… это мой телохранитель, барон Дубов. Он пойдёт со мной. Мало ли герцогу не понравится то, что я скажу. Я не хочу, чтобы человек, который обладает сильным даром, вдруг воспылал желанием убить меня.

Уже знакомый Петрову полуогр прошёл через дверь и оказался рядом с графом. Тот довольно улыбался. Начальник смены проводил посетителей и перепоручил дежурному по камерам. Пусть там сами дальше разбираются. К тому же, к Билибину уже пришёл один посетитель. Кто-то из прокурорских. Проводив, Петров первым делом доложил обо всём начальнику управления Сергею Никитичу, а затем вернулся в дежурку. Там сидел Ерохин и зажимал окровавленный нос.

— Господин Петров… — бубнил он, — нельзя было их пускать! Они же…

— Заткнись! Бога ради, заткнись! — взорвался унтер-офицер. — Мне всего месяц до пенсии. Если ты ещё хоть раз подставишь меня, я тебя на заднем дворе прикопаю!

* * *

Камеры полицейского управления

Николай

Молодой, поджарый и молчаливый полицейский с загорелым лицом повёл нас на второй этаж, а не в подвал, к камерам, как я предполагал. Через пару поворотов пустынного коридора мы оказались у неприметной двери. Она почти сливались с зеленоватым цветом стен. Из-за тусклого освещения казалось, что мы на каком-то глухом болоте находимся.

Полицейский постучал и открыл дверь. За ней была небольшая комната с одной-единственной лампочкой на потолке, голыми стенами и тёмным зеркалом на одной из них. В центре стоял стол. С одной стороны сидел прикованный наручниками герцог Билибин. Лицо его осунулось, глаза покраснели от бессонницы. Напротив него вольготно расположился прилизанный блондин в белом костюме. Он указывал ручкой в уголок небольшого листка, исписанного мелким почерком.

— Просто подпишите признание, господин Билибин, — елейным голосом уговаривал холёный блондинчик. — Уверяю вас, в суде ваше сотрудничество зачтётся.

— Так, это что такое⁈ — мгновенно взорвался граф Акрапович. — Вы кто? И к чему вы склоняете моего клиента?

Мы зашли, адвокат выхватил листок, пробежал его глазами и сунул мне. В нём герцог признавался в куче убийств девушек, которых не совершал. Не хватало только его подписи. Я разорвал бумагу на мелкие клочки, чем вызвал гневный взгляд водянистых глаз блондинчика.

— Ничего… Я напишу новую бумагу, не проблема, — мягко улыбнулся он. — Барон Крысохвостов, колежский асессор прокурорской Канцелярии Империи. Я лишь хотел решить дело миром с господином Билибиным.

— Засадив его за решётку? — вцепился Акрапович.

Да, мужик каждого рубля стоит, сколько бы ему ни платили.

— Хороший мир, ничего не скажешь. Я граф Акрапович, адвокат герцога Билибина. И я требую от вас объяснений. На каком основании вы задержали господина Билибина, который является личным ревизором Его Императорского Величества?

Крысохвостов встал и отошёл на противоположную сторону стола, где лежал его