по мне, защитить он его не смог. Не уверена насчет Шани, но вот Лагоду он однозначно упустил.

– С момента публичного объявления о помолвке моя жизнь снова сделала крутой поворот. Меня забрали из поместья, отправив на обучение к родственникам правителя по линии его матери. Там помимо меня воспитывались и многие знатные леди одного со мной возраста. В том числе и дочь лорда Абтхеша, брата лорда Виардеша. С рассвета и до заката меня учили тому, как быть женой правителя. Этикет, танцы, уроки истории…

Лагода перечисляла предметы, а у меня волосы на голове шевелились. Она вообще спала при такой-то нагрузке?

– Раз в ход нас отпускали домой на целый вехиман. Он был самым чудесным, ведь я виделась с братом. И, несмотря на то, что ему приходилось меня постоянно лечить, я все равно была счастлива, потому что приезжал и Аджай.

– И вы с ним продолжали задушевные беседы, или ты перестала рассказывать о том, что с тобой происходит?

Это было не праздное любопытство. Если Лагода честно рассказывала о прессинге, который вряд ли закончился с изменением места ее проживания, то Аджаю оправдания нет. Ни за что не поверю, что он не нашел бы рычаги давления на тот или иной род, чьи дочери принимали участие в травле. Сомневаюсь, что кандидатуру будущей королевы принц не обсудил со своими родителями – действующими правителями.

– Нет, я больше не жаловалась. Скорее, выступала слушателем, просто радуясь тому, что человек, ставший мне близким, рядом. Но сейчас я понимаю, что стоило бы сказать о том, как надо мной издеваются, и как трудно приходится Шани в каждую нашу встречу. Потому что не только правитель имеет следы на своем теле, у меня тоже есть шрам, от которого не удалось избавиться, как ни старался Шани.

– Его оставили наставники?

– Нет, Ваша светлость, они в своих наказаниях настолько черту не переступали. Но меня и там никто не принял, я ни для кого не стала своей. И все считали, что я не подхожу на роль жены Аджая. Наставники наказывали часто, да, за любую, даже малейшую оплошность. Не только меня, но и других леди, пусть я и получала наказания чаще остальных. Однако они знали меру. Вот только… Наставники легко могли закрыть глаза на издевательства других учеников. Например, сделать вид, что ничего не произошло, и мне, ученице, над которой «подшутили», не требуется помощь лекаря.

– Сначала ты пыталась доказать себе, что все выдержишь, потом уже пыталась доказать остальным, что выбор Аджая не ошибка, и тебе все по плечу. Именно поэтому перестала жаловаться, верно? Вероятно, и вовсе старалась молчать о том, что происходит в твоей жизни. И твой избранник видел тебя только в отличном расположении духа, хотя смутно ощущал тревогу. Так?

Опять же, вопрос был не праздным. Я должна была понять, что руководило парнем. Только ли страсть и желание обладать приглянувшейся девушкой? Понятно, что и ему приходилось нелегко. Если уж Лагоду столь серьезно обучали, то представить, какая насыщенная программа была у наследного принца, который на пару-тройку лет постарше – несложно. Но если он, даже замученный собственными проблемами и задачами, чувствовал что-то неладное в облике и поведении невесты, то должен был потребовать у нее ответа.

В идеале – сам должен был все проверить…

– Спрашивал. Неоднократно. Но я не хотела доставлять хлопот. К тому же я не нравилась королеве. Ее величество иногда давала нам уроки, после которых меня всегда оставляли для разбора ошибок, а если быть точнее – для очередной порции оскорблений.

Ну если дела обстояли в таком ключе, правды о том, что происходило в месте, где обучали его невесту, наследный принц не выяснил бы. Власти-то поменьше, чем у матери… И, похоже, о том, что ее невеста не устраивала, мать ему в лицо не сказала… Иначе вряд ли бы Аджай согласился на то, чтобы его будущую жену обучали на ее территории и ее люди. Как минимум своего человека к ней бы приставил.

– Хозяйка, я хорошо осознаю, что и сама совершила множество ошибок. Сейчас я вижу и понимаю то, чего не хотела ни видеть, ни понимать тогда. Я сама отказывалась от помощи, которую могла получить, стоило только этого захотеть. Стоило только лишь раз обратиться к главе Лагодари, например. Или к Аджаю. Но… Я решила, что со всем справлюсь сама. И я справилась!

– Серьезно? Ты считаешь, что ситуация, когда сначала наследник, а теперь уже и правитель Абхарты семь ходов носится по миру в поисках пропавшей и отказавшей ему невесты – это наилучший вариант?

– Я справилась не со всем... Но больше, чем за ход до возвращения в поместье Лагодари и свадьбы с правителем, надо мной перестали издеваться. И даже Ее величество изменила свое отношение. Пусть и не сменила гнев на милость, но и несправедливости более ко мне не проявляла.

Я закатила глаза. Неужели она до сих пор ничего не поняла? Не сопоставила?

А Аджай молодец, раз смог в той ситуации добиться того, чтобы его невесту оставили в покое. Но, опять же, опыта, что ли, не хватило – до ума довести? Или мать сумела его убедить, что раскаивается?

– А шрам, тот самый, который полностью не смог излечить Шани, ты получила до того, как тебя перестали трогать наставники, ученицы и королева, или после?

– До…

– Лагода, ты и правда не понимаешь, что именно произошло? Или просто отказываешься видеть? Я уверена, что молчать не стал именно твой брат. Получение настолько серьезной травмы стало для него последней каплей, и он явно нарушил обещание, данное тебе, и нажаловался Аджаю. Но твои враги затаились и ударили тогда, когда ты оказалась уязвимей всего. Что сделал Аджай? Что он сотворил такого, что ты посчитала это предательством?

– Зачал наследника с другой.

– Что?!

[1] В 1976 году на советские экраны вышла комедия Рамеша Сиппи «Зита и Гита», ставшая для отечественного зрителя одной из визитных карточек индийского кинематографа. Ее посмотрели более 55 миллионов советских людей.

[2] Широкоформатный фильм по мотивам ранних рассказов Максима Горького, в основе сюжета – рассказы «Макар Чудра» и «Старуха Изергиль». Жизнь цыганского табора проходит на фоне быта и нравов Бессарабии второй половины XIX века, провинциальной