– Дядя! – воскликнул Нааде, прижимая к груди руку и изображая возмущение. – Не так уж я обожаю пуф-пуфы!

– Правда? – спросил отец, надувая губы и оборачиваясь. – Посмотри на себя, ты и без того съел столько пуф-пуфов, что вот-вот лопнешь.

Нааде замолчал, а Ифи прикрыла рот рукой, пытаясь сдержать смех, чтобы не обидеть друга. На той неделе она предупреждала его, чтобы он даже не прикасался к тарелке в холодильнике, но горка сладких шариков из теста оказалась слишком соблазнительной. Когда папа вернулся домой и увидел, что его любимое лакомство пропало, он так рассердился, что даже грозился отменить поездку. Обычно отец быстро приходил в себя, но на этот раз Нааде перешел черту.

– Я не прав? – переспросил отец. – Или ты разучился говорить?

– Нет, дядя, – пробормотал Нааде.

Шестидневная поездка точно обещала быть интересной.

– Полагаю, все в городе хотят посмотреть на перчатку Кулака Смети, – сказала мама, меняя тему разговора, но слова ее прозвучали как-то скомканно и сухо. – В музее готовится новая выставка.

– Кому захочется посмотреть на предмет, который обладает такой разрушительной силой? – удивилась Ифи.

Нааде и Хассана подняли руки.

– Но она такая мощная, – заметил Нааде, сжимая кулак. – Я, конечно, использовал бы ее только во благо!

Ухмылка на его лице говорила об обратном.

В любом случае им выдалась возможность как следует насладиться духом Дня единства, пока они, медленно продвигаясь по городу, наконец не доехали до международного терминала имени Адаве. Проверка служб безопасности, как всегда, заняла целую вечность. Ифи упаковала с собой практически миниатюрную мастерскую, и ей пришлось объяснять, зачем ей три разных планшета, робот «малыш» и два ноутбука. Охранники, щурившиеся в ее сторону, продолжали задавать родителям одни и те же вопросы и заставляли включать устройства, чтобы посмотреть, как они работают и не являются ли каким-то оружием. Никто не обращался к Ифи напрямую, поэтому она пробежала пальцами по клавиатуре одного из ноутбуков, чтобы подключиться к вайфаю аэропорта и проверить прогноз погоды в Рио – солнечно и тепло на протяжении всей предстоящей недели. Она не могла поверить в свою удачу. Затем экран моргнул, и вся веб-страница сдвинулась на пару сантиметров в сторону, а потом вернулась на место, оставив за собой лиловый след.

Странно.

Ифи проверила доступные беспроводные подключения, и на экране всплыл список. Один за другим они пропадали, пока не осталось лишь одно. «344Х-Azúcar». Ифи нажала было на него, но в это самое мгновение голос мамы повысился на октаву, и девочка инстинктивно насторожилась. Когда она поняла, что на этот раз гнев матери обращен вовсе не на нее, пропало и подключение «344Х-Azúcar».

Мама была далеко не в восторге от увлечения Ифи роботами, но это не означало, что какой-то незнакомец смеет отрицать гениальность ее ребенка, о чем она и не замедлила заявить в самых недвусмысленных выражениях. Беседа на повышенных тонах продолжалась, и Ифи мысленно отключилась от нее, увидев, как группа OR15 сопровождает компанию солидно выглядящих людей в форме сотрудников Музея наследия Нумбани. Они медленно шли по залу ожидания, а за ними парила транспортная платформа вроде тех тележек, на которых в аэропорту возят багаж, только больше размером. И вместо сумок и чемоданов на ней лежал один огромный цилиндр. Что бы ни находилось внутри, эта штуковина была скрыта под толстым слоем темного стекла.

Ифи напряглась.

Это явно была перчатка Кулака Смерти. Ифи была рада, что скоро этот экспонат окажется под защитой двадцатисантиметрового пуленепробиваемого стекла.

Наконец, после очень горячих препирательств, охранники разрешили Ифи взять с собой все ее компьютеры. Теперь мама обращалась к ней тоном социального работника, каким привыкла разговаривать со своими клиентами, рассуждая об ответственности и об оправдании ожиданий, но Ифи настолько отвлеклась, что разбирала едва ли каждое второе слово матери. Ее внимание привлекли мигающие огоньки на табло, говорящие о вылетах и прибытии самолетов со всех уголков света, и плакаты с видами Лондона, Москвы и Каира. Особенно красивым показался ей плакат Токио с чудесными цветущими вишнями. На следующий грант она обязательно уговорит родителей поехать туда.

– Ифи, почему ты меня не слушаешь? – спросила мама, щелкая пальцами у нее перед глазами.

Ифи очнулась и увидела, как мама склоняется над ней. Несмотря на то что та только-только яростно защищала свою дочь, что-то подсказало Ифи: теперь гнев матери обращен на нее.

– Зачем ты взяла с собой так много вещей? Я думала, цель поездки – это как следует развлечься и отдохнуть от роботов!

– Извини, мама. Но мне был необходим компьютер для написания кода. И устройство для прогона симуляции, на котором установлен Интерпретатор Максвелла, обрабатывающий все восемь миллионов комбинаций виртуальных хэш-матриц, а это означает еще один отдельный компьютер. Если, конечно же, ты не хочешь, чтобы я делала все на моем планшете с предустановленной версией 3.44 VAvmpCompiler, что абсурдно.

– О-о-оочень абсурдно, – вмешался Нааде, сбивая напряжение. – И ты не могла взять суперускоренный бломбопуксель без двойного гидрогенированного трямбопода и микрочтототам без нанофигни.

Он выгнул бровь, собираясь добавить что-то еще, но тут же закрыл рот под суровыми взглядами как Ифи, так и ее матери.

– Мама, просить меня не думать про роботов – это все равно что просить меня не дышать. Ты бы попросила художника не изображать прекрасный закат, пока он находится на отдыхе? А историка – не посещать достопримечательности во время отдыха? Создание роботов – это не просто мое занятие, это и есть…

Бум.

Раздавшийся позади взрыв заставил Ифи упасть на колени. Все помещение заполнило облако бетонной пыли, одновременно заверещал десяток сигналов тревоги. Пол содрогнулся, будто весь мир разламывается на куски.

Голова перестала кружиться не сразу. Кто-то дотронулся до Ифи. Оказалось, ее отец. Она не сразу узнала его, потому что все его лицо было покрыто белой пылью.

– Ифи, ты цела? – с тревогой спросил он и, убедившись в этом, с облегчением выдохнул.

– Да – ответила она, но папа уже затаскивал ее в нишу.

Перед ними бежала мама с Нааде и Хассаной под мышками. Главный зал аэропорта сотряс еще один взрыв. Люди бросились бежать прочь от его источника, некоторые с телефонами в вытянутых перед собой руках, стараясь запечатлеть разрушения. Сердце Ифи ушло в пятки. Повсюду раздавались монотонные голоса OR15, требующие от нападавших прекратить сопротивление и сдаться.

Люди кричали и плакали.

На руке у мамы алела глубокая рана. Но, что хуже, в ее глазах была пустота, как будто она находилась за много миль отсюда. И за много лет. Она раскачивалась вперед и назад, прижимая к себе Нааде и Хассану так крепко, что они с трудом выглядывали из-за нее, стараясь увидеть, что происходит. Ифи с беспокойством подумала, что ее мама сейчас разумом перенеслась в другую эпоху, во времена Восстания машин, разбередив свои старые травмы, которые всегда таились в глубине ее сознания. В это мгновение Ифи поняла, чего именно этот ужасный период лишил ее матери – как и десятков миллионов человек по всему миру.