Гроза 8 января разразилась даже более сильная, чем предсказывали синоптики. Всего за час выпало 400 мм осадков, и лишь тогда люди почуяли неладное. А в три часа ночи 9 января нависавшая над Монтесито гора, по сути, растаяла и обрушилась на город мощным грязевым потоком. Стена воды вперемешку с глиной двигалась с такой скоростью, что с легкостью подхватывала валуны размером с автомобиль, не говоря уже о самих автомобилях, припаркованных по склонам холмов, — их обломки и по сей день покоятся на дне океана во многих километрах от берега. За первую неделю после катастрофы спасатели выкопали из грязи тела 23 погибших. Двоих так и не нашли. Достоверных данных о реальном количестве жертв теперь уже не получить никогда, но достаточно сказать, что и многими неделями позже находили трупы, к примеру, стариков в креслах рядом с пустыми кислородными баллонами.

Оползень предсказали с невероятной точностью: гора обрушилась на людей селевым потоком именно там и тогда, где и когда указали эксперты. «Даже если бы жульничали с машиной времени, точнее бы не спрогнозировали», — сказала Черити. Ей же первым делом в такой ситуации, — она сразу это осознала, — следовало разобраться, что принесла с собою вся эта грязь. Она еще на рождественских каникулах, до какого бы то ни было потопа, объявила в округе чрезвычайную санитарно-эпидемическую ситуацию из-за пожаров, чтобы открыть бригадам санитарной очистки доступ во владения отсутствующих богачей. «Там осело столько опасной токсичной грязи! Представьте: у вас только-только сгорел гараж, битком набитый ядовитой химией, а вы это пепелище еще и полили из мощного брандспойта и распространили грязь по всем водным путям». Едва лишь ликвидаторы успели приступить к зачистке и санобработке пожарищ, как злополучный ливень и сель разнесли нечистоты повсюду. «Мне нужно было знать, какие патогенные микроорганизмы там присутствуют, чтобы правильно вакцинировать спасателей и коммунальщиков». Никто, похоже, не имел об этом ни малейшего представления. И в литературе Черити не нашла ни единой подсказки. «Никто никогда ничего не публиковал о том, как копаться в море грязи посреди города, — говорила она. — Ситуация-то редчайшая». Федеральное правительство и правительство штата теперь оказывали округу помощь в ликвидации последствий бедствия, и директор Департамента общественного здравоохранения Калифорнии доктор Карен Смит предложила Черити взять на себя выявление возможных возбудителей опасных заболеваний во всей этой грязи. «Я ей сказала: „Окей, буду составлять список. Только придется проверять эту дрянь наугад на всё подряд“». Начала она с наиболее вероятных бактерий (E. coli и Clostridium tetani — возбудителей энтероколита и столбняка), затем перешла к вирусам, таким как вирус гепатита B, и, наконец, к прочим одноклеточным микроорганизмам. «По-настоящему меня пугала перспектива обнаружить там Vibrio cholerae, — вспоминала она. — Обстановка-то у нас там была самая подходящая для вспышки холеры».

Параллельно Карен Смит тщательно отслеживала кожные высыпания. По возвращении ликвидаторов со смен она просила их поднять штанины и осматривала кожу на ногах. «Это был единственный способ узнать, с какими болезнями они могут вернуться, — сказала она. — У нас ведь нет настоящей системы санитарного надзора. То есть весь санитарный надзор — это лично я; мне и отлавливать всё, что они там могли подцепить в этой слякоти». Она выступила по местному телевидению с просьбой ко всем, у кого появится сыпь, немедленно обращаться к ней. У первого же обратившегося обнаружилось нечто похожее на химические ожоги. Потом Смит установила, что вызваны они маслом ядовитого дуба, замешавшимся в жидкую грязь. Это был первый подобный диагноз в истории медицины, и они дали ему красивое название «сыпь Монтесито».

К тому времени практически все жители уже убрались из разрушенного Монтесито. Однако по какой-то недоступной пониманию Черити причине оставалась обитаемой вилла Casa Dorinda, представлявшая собой нечто типа элитного пансиона для богатых стариков. Из знаменитостей там закончила долгие дни своей жизни Джулия Чайлд[12]. И теперь в пансионе проживало множество старушек — матерей миллиардеров. А тут как раз синоптики предсказали вторую страшной силы грозу с ливнем. И те же самые прогнозисты-геодезисты, с фантастической точностью указавшие место, где сойдет первый грязевой сель, считали, что второй оползень, вероятно, накроет как раз Casa Dorinda. Но никто ничего по этому случаю не предпринимал.

Однажды вечером, примерно через неделю после селя, Черити подъехала на машине как можно ближе к Casa Dorinda, пригласив с собой за компанию еще одного врача («для проверки моих суждений») и окружного юриста («чтобы не было разночтений в трактовке содержания предстоящего разговора»). Выяснилось, что по-хорошему ей нужно было прихватить с собой еще и карту с компасом. С пространственной ориентацией у нее и так дела обстояли не очень, а тут она еще и оказалась вынуждена двигаться наугад. Дорожные указатели смыло вместе с улицами. Черити проехала докуда удалось, а дальше отправилась месить грязь пешком. На месте всё выглядело просто шокирующе; до этого она, кроме съемок с вертолета и кадров с мест, не видела и даже не представляла всю степень разрушений, причиненных стихией. «Будто после бомбежки». Грязевое цунами местами высотой до пяти метров поснимало с фундаментов даже массивные дома, а несколько домиков поменьше и вовсе занесло на деревья, где они теперь и покачивались на ветвях. Огромные баки из-под септиков валялись россыпью диковинных фруктов-паданцев. Двери домов, где обнаружили погибших, были отмечены косыми красными крестами.

Но самым невероятным было всё-таки количество грязи: при ликвидации последствий оттуда вручную вывезли 4,5 миллиона тачек с токсичным грунтом. Но нельзя же было просто свалить всю эту дрянь в окрестных горах, нужно было организовать ее вывоз на полигоны — захоронения токсичных отходов. Черити сразу же поняла, что от нее потребуют помощи в определении наиболее безопасных мест для могильников — и любой ее выбор породит протесты окрестного населения. «Кабинет главного санитарного врача — это же просто мусоросборник какой-то, — сетовала она. — Любой больной вопрос, если его решение не входит в чьи-либо прямые обязанности, кидают в ящик санитарному врачу».

Сам пансион Casa Dorinda дивным образом устоял в этом эпицентре разрухи. Снаружи от въездных ворот спасатели как раз извлекали из грязи очередной человеческий труп. Но, пройдя через них и оказавшись по ту сторону забора, Черити глазам своим не поверила: сотни престарелых постояльцев, включая совсем древних старушек, вели себя как ни в чем не бывало. Спокойно разгуливали по безупречно ухоженному саду. Первым селем на территорию этого модного дома престарелых не занесло ни комочка грязи. Будто их деньги очертили вокруг территории заколдованный круг. «Тут я подумала: „Вот, блин, вляпалась, — рассказывала Черити. — Это место, похоже, идеально защищено. Зря я такую волну подняла“».

Затем солнце село. Она стояла и смотрела, как Casa Dorinda погружается в темноту. Электричества у них не было. «Я взошла на крыльцо при входе, — уличный фонарь зажегся, — вспоминала Черити. — Оказывается, у них был резервный генератор и запас пресной воды в плавательном бассейне, которую они теперь использовали в качестве питьевой». Когда она наконец отыскала их медицинского директора и спросила его, о чем он вообще думает, тот ответил, что некоторые его подопечные настолько дряхлы, что просто не переживут переезда отсюда. Уравнение в голове у Черити нарисовалось несложное. По прогнозу синоптиков и геодезистов, вероятность того, что второй сель смоет это место, не оставив от него камня на камне, и унесет жизни порядка сотни его обитателей, составляла 20 %. Медицинский директор на 100 % гарантировал смерть пяти из них в случае эвакуации. Очень похоже было на задачу по этике для первокурсников, которую задают студентам по всей стране. Ты, первокурсник, — машинист поезда. Прямо по курсу на рельсах — пять человек. Если ты ничего не предпримешь, поезд их всех собьет насмерть. Но у тебя есть выбор! Ты можешь дистанционно переключить стрелку и отвернуть поезд на другой путь, на котором, к сожалению, тоже стоит живой человек по имени Карл, но зато всего один. Бездействием ты убьешь пять человек; переводом стрелки — одного Карла. Твои действия? Большинство первокурсников выбирает убийство одного Карла ради спасения пяти жизней и тут — бабах! — профессор огорошивает их логическим следствием их выбора. А теперь будем считать Карла потенциальным донором пяти здоровых внутренних органов, требующихся для трансплантации пяти пациентам, которые без этого умрут. Всё, что нужно для спасения пяти жизней, — выстрелить ничего не подозревающему Карлу в затылок. Вы и на это пойдете? Если нет, объясните, в чем разница между первой и второй ситуацией…