За окном автомобиля в лунном свете возвышались пушистыесосны и расцветающие дубы; по мере того, как они отдалялись к северу от городаи мостов-близнецов в его центре, лес, огибавший Колдвелл, становился болеегустым.

– Ты умерла где-то здесь, – заявил он. – Или, раз уж на топошло, сфальсифицировала свою смерть.

Байкер нашел ее «Ауди» среди деревьев на участке дорогинеподалеку отсюда, автомобиль улетел в кювет. Но тела не обнаружили – и, какоказалось, не из-за возгорания.

Джейн прокашлялась:

– Похоже, все, что я могу сказать, так это «прости». И этохреново.

– Мне сейчас тоже не фонтан.

Тишина. Затянувшаяся тишина. И он не собирался ее нарушать,учитывая, что «прости» – это все, чем его удостоили.

– Мне жаль, что я не могла тебе рассказать, – вдруг сказалаона. – Оставить тебя было сложнее всего.

– Ты ведь не бросила свою работу. Потому что все ещеработаешь хирургом.

– Да, так и есть.

– Твой муж, какой он?

Теперь она вздрогнула.

– Ты с ним встретишься.

Счастье-то. Какое.

Притормозив, она свернула направо... на грунтовую дорогу?Какого черта?

– К твоему сведению, – заворчал он, – эта машинапредназначена для того, чтобы по трекам гонять, а не по лесу разъезжать.

– Другого пути туда нет.

«Куда?» – подумал он.

– Будешь должна мне за это.

– Ты единственный, кто может ее спасти.

Мэнни сверкнул глазами:

– Ты не говорила, что это «она».

– А это важно?

– Учитывая, как много из происходящего я не понимаю, важновсе.

Через каких-то десять ярдов они проехали по первой из бесчисленных луж глубиной, блин, с озеро, и, когдавокруг Порше во все стороны разлетелись брызги, он, почувствовав, как что-тоскребет о нежное дно автомобиля, стиснул зубы:

– И плевать на пациента. Я хочу компенсации за то, что тытворишь с подвеской моей крошки.

Джейн усмехнулась, и почему-то у него в груди защемило. Ноиз того, чтобы уделять внимание эмоциональной чепухе, ничего хорошего бы невышло. Они никогда не были вместе… да, он испытывал к ней симпатию. Немалуютакую симпатию. Еще был поцелуй. Вот и все, впрочем.

А теперь она Чья-то Миссис.

А также восставшая из мертвых, черт возьми.

Боже, что у него за жизнь? С другой стороны, может, это сон…такая мысль придала бодрости, потому что в этом случае Глори могла не упасть.

– Ты не сказала, что это за ранение, – произнес он.

– Перелом позвоночника. Между позвонками Т6 и Т7. Потерячувствительности ниже пояса.

– Черт, Джейн... это серьезно.

– Теперь ты знаешь, почему без тебя мне не обойтись.

Примерно через пять минут они подъехали к воротам,воздвигнутым, казалось, во времена Пунических войн.Те перекосились, прямо как в «Алисе в стране чудес», цепи проржавели донельзя иместами были сломаны, а забор представлял собой не больше, чем шесть футовколючей проволоки для рогатого скота, видавшей лучшие дни.

И все же они без труда открылись. Проезжая их, он заметилодну из видеокамер.

В то время как они черепашьими темпами продвигались вперед,непонятно откуда появился странный туман, застилая собой все вокруг, из-за чеговидно было только то, что находилось в пределах двенадцати дюймов от машины. Боже, они какбудто оказались в одном из эпизодов «Скуби Ду».

Вторые ворота оказались в чуть лучшем состоянии, а следующиеза ними еще новее, также как и те, что после них.

Последние ворота блестели и всем своим видом напоминали«Алькатрас»: эта хреновинавозвышалась над землей на высоту 25 футов,и на ней было предупреждение «Осторожно, высокое напряжение». А ограда? Махинувозвели не для того, чтобы рогатый скот сдерживать, скорее, велоцирапторов, и Мэнни сталоинтересно, что находится по ту сторону этой прочной ограды из горизонтальныхбрусков на двенадцать и двадцать-четыре дюйма.

Мэнни обернулся, когда они проехали мимо нее и началиспускаться в туннель, на котором из-за его прочности и освещения спокойно могбыть знак «Голландия» или «Линкольн». Чем дальше они ехали, тем больше онзадумывался над тем вопросом, мучившим его с тех самых пор, как он увиделДжейн: зачем ей понадобилось подделывать свою смерть? Зачем переворачивать сног наголову  его жизнь и жизни других людей, с которыми она работала в СвятомФранциске? Она никогда не была жестокой, никогда не лгала, у нее не былофинансовых проблем, ей не от чего было бежать.

Теперь он все понимал, даже если сама она не сказала нислова.

Правительство США.

Подобного рода установки, такая система безопасности… наокраине довольно-таки большого, но не огромного города, как Нью-Йорк,Лос-Анджелес или Чикаго? По-любому правительство. Кто еще может себе такоепозволить?

И кто такая эта пациентка?

Туннель закончился обычной парковкой со столбиками и желтойразметкой, и, тем не менее, на всем этом огромном пространстве стояли толькопарочка непонятных фургонов с тонированными окнами да маленький автобус тоже сзатемненными стеклами.

Она даже не успела припарковать его Порше, как распахнуласьстальная дверь и…

Один взгляд на выходящего оттуда огромного парня, и головаМэнни взорвалась, боль стала настолько невыносимой, что он обмяк на сиденье, рукиупали по бокам, а лицо подергивалось от этой пытки.

Джейн ему что-то сказала. Открылась дверь с ее стороны.Потом с его.

В воздухе, ударившем ему в лицо, пахло чем-то сухим инепонятным, типа земли… но тут было что-то еще. Одеколон. Древесный аромат, одновременнодорогой и приятный, но он также вызывал в нем непреодолимую потребностьубраться подальше.

Мэнни с великим трудом открыл глаза. Зрение ни черта неработало, но удивительно, на что оказываешься способным, если прижмет, и, когдалицо перед ним стало различимым, он понял, что смотрит на ублюдка с козлинойбородкой, который…

Новая волна боли, глаза закатились, и его чуть не вырвало.

– Ты должен освободить воспоминания, – услышал он Джейн.

Там был какой-то разговор, голос бывшей коллеги смешался снизкими нотами того парня с татуировками на виске.

– Это его убивает…

– Слишком большой риск…

– Да как он будет оперировать в таком состоянии?

Тишина. И вдруг боль ушла, будто опустился занавес, и разумнаполнили воспоминания.