— Хорошо, — он прекрасно знает, что я не заставлю его ехать ко мне и тесниться в моей новой однушке, когда у него шикарная квартира, в которой он бывает очень и очень редко, но от этого она не становится менее уютной.

Так я и оказываюсь в объятиях самого дорогого для меня человека. Он не спрашивает, что случилось. Просто обнимает и крепко прижимает к себе, разделяя боль пополам. Вот говорят, что мама всегда чувствует своего ребенка. В моей семье это не так. Моя мать неплохая женщина, но мы с ней совершенно не способны найти общий язык. Она предпочитает командовать и решать все за меня. Именно из-за нее я так старательно скрываю, что вновь могу петь. Лишь такие редкие моменты с Катеной позволительны, но не более. Иначе меня снова попытаются выпихнуть на сцену, чего я край как не хочу.

Отец же поддерживает меня в любом безумстве. Он понимает, когда мне плохо. Он радуется вместе со мной, когда хорошо. Папа в какой-то мере также одинок, как и я. После того, как мама ушла от него, он так и не нашел никого, лишь мимолетные интрижки. Не смог он смириться с предательством. Но двери его дома всегда распахнуты для меня — единственной и любимой дочери.

И я сбегаю от своей жизни. Пусть ненадолго. Но знаю точно, что рядом с папой кошмары меня не найдут. В обитель моего отца прошлому вход строго-настрого запрещен. Там можно только улыбаться и радоваться, видя такие же карие, как и у меня, глаза папы, светящиеся жизнью.

— Малышка, ты новую татуировку сделала? — удивляется отец за обедом.

Мы сидим с ним в огромной гостиной его квартиры у электронного камина и уплетаем приготовленную папой лазанью. Любовь к готовке у меня от него. Он может часами торчать на кухне, создавая что-то изысканное и нереально вкусное. Я такая же, но нам обоим не для кого это делать. Вот и радуемся редким встречам, когда можно подарить друг другу всю любовь.

— Ага, теперь твоя дочь под замком, — улыбаюсь я, а отец смеется. С ним всегда очень легко и приятно. Лучшее лекарство от моих депрессий — папа. Я чувствую, как боль отступает. Нет, она не уходит далеко, но как верный пес дожидается моего возвращения в мир одиночества и грусти.

— Дочь, чем будет заниматься? Фильм? Гулять? Или послушаешь моих новых ребят? Кстати, а что там у тебя по клипам? — меня просто заваливают вопросами. Папе интересно все, чем я занимаюсь, а еще хочется поделиться своими достижениями.

— Видео новое есть, но еще не выкладывала, — и смотреть не особо хочу, но об этом не буду говорить папе. — Можем послушать. Если я не пою — еще не значит, что всю музыку не переношу, пап.

— Да, да, но кто тебя знает, — смеется мужчина. Нашу болтовню прерывает телефонный звонок. Отец что-то долго объясняет по мобильному, но потом останавливается, смотрит на меня и уточняет. — А может, вариант с «послушать ребят» тебя устроит прямо на студии?

— Устроит, папуль, твоя работа хуже ревнивой жены, — смиряюсь я с неизбежным.

Так мы и отправляемся к очередному новому проекту папы — группа «Платина»: три симпатичные, фигуристые блондинки, поющие всеми обожаемую попсу. Я их еще не слышала, но они не разочаровывают: голоса приятные, хоть и достаточно высокие, и даже поют девочки синхронно. Я слушаю пару песен, пока отец решает какие-то свои вопросы. Кривлюсь от некоторых песен, которые похожи на какое-то монотонное бурчание, но девочки тут не при чем.

— Марин, а не хочешь забахать нам мини-клип какой-нибудь? — заявляет отец, закончив болтать по телефону.

— Использовать детский труд запрещено! — возмущаюсь я.

— Ты совершеннолетняя, дочь, — парирует он.

— Но для тебя я всегда останусь ребенком, — смеюсь в ответ, используя его любимую фразу.

— Вот жеж, ну хоть раз бы это в другой ситуации вспомнила!

— А если серьезно — могу, — осматриваю студию и девочек, а потом достаю телефон. — Прямо сейчас могу. Такие видео, где live-запись достаточно популярны в интернете.

Всего через полчаса записи и еще час монтирования за компом, но уже дома, видео было готово. Все права были благосклонно отданы отцу. Ну выбора-то особо и не было, но повредничала я знатно. Даже за такую мелочную по времени работу платят достаточно хорошие деньги, которые я бы никогда не взяла с отца, а он пытался — поверьте.

На учебу я основательно забиваю и остаюсь у папы на три дня. Не люблю так поступать, но в универе просто свихнулась бы, а здесь мы отлично проводим время вдвоем, развлекаясь, общаясь и валясь в кровати до обеда. Все эти дни я не беру в руки телефон, просто-напросто отключив его еще в автобусе.

Возвращаться не хочется, но, как говорится, от реальности не сбежишь.

— Малыш, если что знай — я всегда тебя жду, — крепко обнимает меня папа, не желая отпускать.

— Знаю, пап, все хорошо, — слабо улыбаюсь в ответ.

— Лишь бы так и было.

Дом встречает меня прохладой и пустотой. Жить одной вроде и хорошо, но иногда не хватает чего-то такого… ну, знаете, когда ты возвращаешься домой, а тебя там ждут. Вот этого в моей жизни нет. Живя с Катеной, я знала, что она всегда будет рада моему возвращению, с ней можно поболтать и поужинать вместе. Теперь же вокруг была тишина. Иногда ее не хватает, но бывает, как сейчас — слишком много.

Моя жизнь постепенно возвращается в привычное русло. Я выкидываю из головы тот день и вновь придерживаюсь правила — не заводить отношения с парнями. Чувствам строгое «нельзя», можно только разово проводить время вместе. И мне удается забыть, быть и привыкнуть, но, как обычно, жизнь любит преподносить сюрпризы в самый неподходящий момент.

Стаську уже выписали из роддома, и она даже начала привыкать к новому статусу — мамы. Но главное, что я-таки буду крестной, а крестным станет Максим. И вот день знаменательного события настает. Мы все собираемся у Женьки. Вот только… почему мне и в голову не пришло, что Никита тоже может оказаться среди приглашенных?

Сначала я встречаю вокалиста их группы, но не придаю этому значения. Он внимательно разглядывает меня, но разговор не заводит. Затем вижу милашку-гитариста, который приветливо улыбается мне, — помнит. Но и тут я остаюсь спокойной. Правда, и с чего мне волноваться? Я спокойна и уравновешена. Пока не встречаюсь глазами с Ником. Мы замираем буквально на несколько секунд, выпадаем из реальности, а потом синхронно разворачиваемся в противоположные стороны и уходим. Вот же блин! Судьба, ну за что ты так немилостива ко мне?!

— Мариии, — виснет в очередной раз на мне новоиспеченная мамочка. — Ты же еще ни разу не брала на руки Славку! — и мне в руки всовывают маленький комочек, заставляющий в ужасе замереть.

Я безумно боюсь маленьких детей. Они слишком хрупкие, чтобы вот так держать их в руках без какой-либо страховки. До ужаса боюсь поранить малыша, но Стаська совершенно спокойна, лишь улыбается во все тридцать два зуба, а потом смотрит куда-то за меня и кричит. — Нииики! Дуй к нам, блондинистая морда.