— Красота! Пошли, — мне помогают подняться и ведут к уборным.

— Я сама, — заверяю Ника по дороге, но уже на подходе алкоголь решает, что ему надоело в моем организме, и я бегом кидаюсь к унитазу. Парень неотрывно следует за мной, и когда я обнимаюсь с белым другом, аккуратно поддерживает мои волосы.

— Уйди! — бурчу я, пытаясь вздохнуть, и отталкиваю Никиту. Мне хреново, совсем хреново… Устало облокачиваюсь на стенку кабинки, садясь прямо на пол. Благо, что у Лехи в клубе достаточно чисто, хотя меня это волнует в последнюю очередь.

— Не-не-не, так не пойдет, — меня легко поднимают с пола и ведут к умывальнику. Сил сопротивляться нет, да и не встала бы я сама… Полощу рот и умываюсь холодной водой, но легче не становится. Меня до сих пор мутит, а в ушах начинает шуметь. Кайф. Он мне хоть ничего не подсыпал в коктейль? Вроде знакомый, не должен был так подставить… Ненавижу дурь!

— Я в порядке, — бессовестно вру парню. — Уходи.

— Разумеется, крошка, — продолжает придерживать меня за талию парень. Зло смотрю на него в зеркало, но сделать ничего не в силах.

— Проводи меня к бару, — решаю зайти с другой стороны, чтобы отделаться от ненавистного общества.

— Что, мало выпила?! — то ли удивленно, то ли зло спрашивает парень.

— Да! — рычу в ответ.

— Засунь свое «да», знаешь куда? Я везу тебя домой — и это не обсуждается!

— Меня Дима отвезет, — сдаюсь, не желая оставаться вдвоем с Никитой.

— Какой еще Дима? — недоволен. И чем — скажите мне? Мне нужно страдать по нему и не встречаться с другими парнями? Бесит!

— Бармен, — поясняю я, а потом все же решаю уточнить. — Он муж моей знакомой.

— Ему еще до закрытия работать. Харе ломаться, крошка, я уже спал с тобой. Да и в твоем состоянии, тебя разве что утопить в канаве можно.

Ник выводит меня из клуба, несмотря на все уверения, что мне это не нужно. Мы загружаемся в такси. Парень безошибочно называет мой адрес, тем самым напоминая, что он ненормальный маньяк, который следил за мной. Вот только к чему эта забота? Он же сам сказал, что я ему больше не интересна… Переспал со мной и выбросил, как ненужную вещь. Так почему же теперь меня подхватывают на руки и несут по ступеням к лифту? Но в его объятиях так приятно, так тепло и хорошо. Мой пьяный рассудок отказывается понимать что-либо. Поэтому просто ловлю кайф от его запаха и тепла. От него все также пахнет чем-то цитрусовым и терпкими сигаретами.

Парень опускает меня на ноги у самой квартиры, сам открывает мою сумочку и находит ключи. Он проходит в мой дом так, будто это я пьяная приехала к нему в гости. Чувствую себя неловко и неуютно.

— Уходи, — повторяю в который раз за вечер.

— Обойдешься, крошка, — отвечает он, а затем устало добавляет. — Если тебе станет плохо и с тобой что-то случится, то я себе этого не прощу. Нахрена было так напиваться?

— А как мне было еще выкинуть тебя из головы? — говорю я прежде, чем успеваю подумать.

Парень удивленно замирает, вглядываясь в мое лицо. Представляю, как сейчас выгляжу. С размазанной косметикой и расфокусированным взглядом. Волосы мокрые после умывания в раковине, а глаза красные от слез, которые непроизвольно текли, пока меня тошнило.

— Дура, — подходит ко мне Ник, а затем прижимает к себе. — Тебе нужно в душ, крошка, а потом спать.

— Справлюсь, — неохотно пытаюсь оттолкнуть его.

— Вижу я, как ты справишься, — усмехается парень. Он ведет меня в ванную комнату, помогает раздеться и забраться в ванну. Мне должно быть стыдно, но алкоголь заглушил все чувства, хоть я и продолжаю четко соображать. Тяну Никиту за собой под струи прохладной воды, чем вызываю его недовольство. — Ну зачем?

А мне нечего сказать. Лишь пожимаю плечами, обнимая мокрого с ног до головы парня. Он качает головой, а потом помогает искупаться. Если честно, то его выдержке можно позавидовать. Его не возбуждают пьяные девушки? Или ему не интересна сама я? Конечно, кому нужна такая доступная шл*ха? Кажется, свои мысли я озвучиваю вслух.

— Ты — дура, Марин, — уверенно повторяет парень. — Я еще как хочу тебя, но при этом у меня, в отличие от тебя, есть мозги, и я не собираюсь трахать одну пьяную идиотку.

Даже обидеться на него за это не получается. Как Ник выносит меня из душа и укладывает в пастель — помню смутно. Безумно не хочу его отпускать. Хватаю за руку и тяну на себя.

— Я в душ, крошка, — улыбается парень. — Куда я от тебя в мокрой одежде денусь? Лежи спокойно.

Он возвращается буквально через десять минут, обмотанный до пояса полотенцем. Внимательно разглядываю его тело, ведь в прошлый раз было как-то не до этого. Он худой, но при этом видны твердые мышцы. На груди две татуировки, одна — большое сердце, другая — что-то похожее на череп. На правом плече еще два рисунка — якорь со спускающейся от него веревкой и чуть ниже что-то с цветами, не могу нормально разглядеть в своем состоянии. Мне нравятся парни с татуировками, наверное, в свое время Женька привлек меня именно этим. Но у Ника их гораздо меньше, хотя смотрятся они даже круче. Я не отрываю от него взгляд все время, пока он идет к кровати.

Парень забирается ко мне под одеяло, скидывая полотенце на пол.

— Ты такая холодная, — прижимается он ко мне, обнимая со спины. Его тело горячее, а кожа мягко касается моей кожи. Таю от этих невинных прикосновений.

Я не знаю, что ему ответить. Мне бывает холодной одной, но разве это не достойная цена свободы? Тогда почему же мне настолько приятны прикосновения этого гавнюка? Почему жизнь такая сложная штука? Как найти правильный путь? И есть ли он вообще?

— Кажется, я совершенно запуталась, пытаясь выкинуть тебя из головы, — признаюсь вслух.

— Спи, Марин, завтра будем распутывать, что мы с тобой наплели.

— Ты — маньяк, — заверяю я парня.

— Когда дело касается тебя — да, — соглашается он. — Но не бойся, я — безобидный маньяк.

— Еще какой обидный. Ты сделал мне очень больно прошлый раз.

— Мне казалось, нам обоим все понравилось, — в голосе парня звучит удивление.

— Не физически, болван, — бурчу я. — Ты меня унизил и растоптал, когда я только решилась тебе довериться. Последний раз в жизни так ошиблась, не хочу больше. Это слишком больно.

Почему я все это говорю ему? Не знаю, алкоголь уже выветрился, пусть и не до конца, но глубокая ночь и усталость действуют ничуть не хуже, позволяя вытащить из глубин души самые потаенные желания и слова. Днем этих признаний бы никогда не смогла произнести, сейчас же они даются легко и почти не волнуют.

— Прости меня, — целует меня в затылок Ник. — Я разозлился, сорвался, хотел наказать… Ты сказала, что тебя не интересуют серьезные отношения.

— Не интересуют, — подтверждаю я.

— Ты сама себе противоречишь, — вздыхает он в ответ. — Утро вечера мудренее, спи, крошка моя.