Однако через некоторое время лежать без дела мне надоело, ия решила сходить в магазин, раз уж у меня появились ключи. Переоделась вКать-кин сарафан, припудрила синяк на скуле, помянув Мишку недобрым словом, и,прихватив сумку, вышла из дома. День был душным, после ночного дождя страшнопарило, дышалось с трудом, прохожие поражали измученными лицами, и я подумала,что прогулка вряд ли доставит мне удовольствие, но по магазинам все-такипрошлась, потом вдруг увидела рекламный щит возле кинотеатра и отправилась вкино, так что дома появилась уже ближе к вечеру. Вошла, громко крикнула «Мишка»и, убедившись, что его нет, заглянула в кухню, приготовила ужин, пустила воду вванную и вскоре лежала в мыльной пене с бокалом пепси в руках.

— В такой жизни что-то есть, — заметила я совздохом и тут услышала настойчивый звонок в дверь. Звонок меня озадачил. Гостейя не ждала, но звонили так упорно, что я решила: может, Мишка ключи потерял итеперь в собственную квартиру попасть не может?

Накинув халат, я прошлепала к двери, на ходу

Ворча:

— Иду, иду. Незачем так трезвонить. — «Точно,Мишка», — решила я и посмотрела в дверной глазок, но перед дверью стоялотнюдь не Мишка, а Юрий Павлович, хозяин заведения, где трудилась сестрица.Выглядел он крайне озадаченным.

Если честно, встречаться мне с ним совершенно не хотелось, яначала удаляться на цыпочках от двери, пусть целый вечер звонит в свое

Удовольствие, но в последний момент все же передумала иоткрыла дверь.

— Здравствуй, радость моя, — плотоядно ухмыльнулсяон и шмыгнул в квартиру.

— Здравствуйте, — ответила я и поправилась:

— Здравствуй. В чем дело?

— А это я у тебя хотел спросить, — еще шире и ещепротивнее улыбнулся он.

— В каком смысле?

— В буквальном…

Я уже пожалела, что не послушалась внутреннего голоса иоткрыла дверь. Тут я вспомнила, что стою без очков и даже без косметики, и этоттип… вот черт. Подводить Катьку мне не хотелось, с другой стороны, какая теперьразница… Надо было сразу сказать, лишь только дверь открыла, что Катьки нет, ая ее сестра.

— Может, ты пригласишь меня в свою уютнуюгостиную? — проворковал он.

— Проходи, — пожала я плечами. — Правда, ясейчас занята и…

— Душ принимала? — закивал Юрий Павлович. —Вижу, вижу. Без косметики ты выглядишь очень миленько… Помолодела… прямо неузнать.

— Да, — промямлила я.

Мы уже вошли в гостиную, Юрий Павлович сразу же устроился вкресле, а я зажгла настольную лампу. В комнате к этому времени уже стемнело, авключать верхний свет я поостереглась: не может ведь человек, находясь в трехшагах от другого человека, не заметить, что тот… Я опять разолилась: на койчерт не сказала сразу…

— А где же Катерина? — улыбаясь во весь рот,спросил Юрий Павлович. Челюсть у меня отвалилась с тихим щелчком, и я вроде бывыпучила глаза, но быстро с собой справилась: выходит, наши хитрости никого необманули… Что ж, тем лучше.

— Катерина? — выжав улыбку, переспросила я. —Не знаю.

— Серьезно? И не догадываешься?

— Ну… возможно, она где-то с мужем отмечает еговозвращение.

— Михаил вернулся? — нахмурился Юрий Павлович.

— Да. Сегодня.

— И Катька его видела?

— А почему вас это удивляет? Он ей муж, в конце концов.

— Они развелись.

— Милые бранятся, только тешатся.

— Это я и без тебя знаю. — Он посидел немного,пожевал губами и вдруг заявил:

— Не мог я ошибиться. Зачем-то вам этот спектакльпонадобился. Думала, я такой дурак? А я не дурак, я возьми да и проверь… — Онвскочил и навис надо мной, опершись рукой о спинку кресла, на котором я сидела.Физиономия его при этом была совершенно безумной.

— Слушайте, — забеспокоилась я. — Зачем такволноваться…

— А я знаю зачем, — брызжа слюной, продолжил он,не реагируя на мою просьбу. — Старичка-то тю-тю, а? С Мишкой она развелась,он ей не даст ни копейки, да и с квартиры погонит…

— Ничего подобного, — встряла я. — Они любятдруг друга…

— Кому ты это лепишь, дурочка? А может, ты

И вправду ничего не знаешь? Только я за версту вижу, всевижу… и этот прохвост, весь в долгах…

— Как вы себя чувствуете? — вконец перепугаласья. — Может, воды принести?

— Ах ты дрянь, — совершенно обезумел он. —Дурака из меня делаешь?

«Чего ж тут делать? — испуганно подумала я. —Дурак и есть, к тому же буйный…» Словно в подтверждение моих слов, Юрий Павловичрванул меня за ворот халата, тот неожиданно распахнулся, а я завизжала.

— Ты мне все скажешь, — взревел он и накинулся наменя, я пнула его ногой, он взвыл и замахнулся, а я, решив, что колотушек сменя хватит, вскочила, схватила настольную лампу и огрела ею Юрия Павловича поголове.

Он свел глаза у переносицы и рухнул на ковер, а я отскочилав сторону, все еще держа в руках эту проклятущую лампу, которой я совершенно непричинила никакого вреда, даже лампочка продолжала гореть, а вот лоб Юрия Павловичаприобрел устрашающий вид, он был залит кровью, и зрелище это произвело на менятакое впечатление, что я, постояв немного с выпученными глазами, рухнула пососедству с Юрием Павловичем, а лампочка, должно быть, все-таки разбилась,потому что, когда я вновь открыла глаза, было темно.

Мне очень хотелось верить, что кровавое побоище мнепривиделось и на самом деле не было никакого Юрия Павловича, настольной лампы ипрочих ужасов, но, придя в себя, я сразу поняла, что лежу вовсе не в своейпостели, а на полу, причем в крайне неудобной позе. Я протянула руку и нащупалачто-то мягкое, резко села, вглядываясь в темноту. Так и есть, рядом кто-толежит, а кто может лежать, как не Юрий Павлович, которого я огрела по голове.

Я поднялась на ноги и, слегка пошатываясь, пошла к двери,рядом с которой был выключатель, вспыхнул свет, на мгновение ослепив меня, яторопливо вернулась назад, протерла глаза и потрясла головой, точно надеясьизбавиться от наваждения.