— Тогда делай что говорю, авось и прорвемся.

— Мишка, может, в милицию, пока не поздно?

— Поздно, матрешка, поздно. — Он взял меня заруку, и мы побрели по тропинке в сторону города.

— Как ты думаешь, что они сделают с машиной, то есть сЮрием Павловичем? — помолчав немного, спросила я.

— Смотря какое на них произведет впечатление покойный.Если сильное, бросят машину вместе с ним, если убойное, сделают за нас нашуработу: труп утопят, а тачку разобьют, а если к трупам они равнодушны, тоскорее всего решат заработать.

— Как можно заработать на трупе? — растерялась я.

— Очень просто. Позвонят завтра по телефону и предложатего выкупить.

— И что мы будем делать? — боясь упасть в обморок,пролепетала я.

— Мы будем искать убийцу. Настоящий убийца — нашединственный шанс не угодить в тюрьму…

— А как мы его найдем?

— Пока не знаю.

Мы уже вышли к ближайшим домам, Мишка огляделся, желаясориентироваться, и потянул меня за руку.

— Но для того, чтобы найти убийцу, нам понадобитсявремя, именно поэтому следует максимально оттянуть момент счастливого свиданияс милицией. Поэтому я сейчас отправлюсь в кабак, чтобы граждане меня увидели изапомнили. А ты иди домой, вычистишь ковер и все уберешь как следует. Ясно?

— Ясно, — кивнула я. — Только я боюсь однадомой. А если милиция приедет?

— Будем надеяться на лучшее.

Через двадцать минут мы расстались, я бросилась к домусестры, а Мишка отправился в тот самый ночной клуб, где она трудилась, чтобычерез некоторое время заявить о том, что у него угнали машину. Мнепредставлялось это ужасно глупым, потому что, насколько я помнила, возле клубабыла охраняемая стоянка. Но Мишка заявил, что помнит об этом, и для началазаглянет в бар в переулке, выпьет пару рюмок, чтобы при случае можно былообъяснить, почему он оставил машину в переулке, а не на стоянке. Я только рукоймахнула, сильно сомневаясь, что такие хитрости нам помогут, но, вернувшисьдомой, принялась за уборку, как и велел Мишка. Памятуя об отпечатках пальцев, япротерла всю мебель, которой мог коснуться Юрий Павлович, отмыла пол и дажесменила лампочку в проклятущей настольной лампе, из-за которой и начался весьэтот ужас. С ковром дело обстояло значительно хуже, сколько я его ни терла,пятно все равно осталось. Когда вернулся Мишка, я так намучилась с этим пятном,что совершенно забыла о милиции.

— Не оттирается, — пожаловалась я. Мишка воззрилсяна пятно, затем присел, достал зажигалку и сигарету, прикурил и начал вестисебя в высшей степени странно: ткнул горящую сигарету в ковер, мрачноприговаривая:

— Ну, давай, давай.

Тут я вспомнила, что три часа назад у нас свистнули труп,Мишкин мозг мог не выдержать этого испытания. Я тревожно наблюдала задействиями моего непрошеного родственника, и уже было собралась звонить в«неотложку», но он, уловив мою заинтересованность, пояснил:

— Нам необходим небольшой пожарчик.

— Что? — еще больше перепугалась я.

— Пошевели мозгами, если они у тебя есть. Ментовскаяэкспертиза все равно докажет, что на ковре была кровь, три ее, не три… А если вковре на этом месте будет дырка, объяснить все очень просто: пришел из кабака,был пьян в стельку, закурил, начался пожар, и вместо кровавого пятна у нас что?

— Дырка.

— Точно. Причем исключительно благодаря твоемуприсутствию в доме я сам жив остался. Ты вовремя проснулась и потушила пожар.

Я кивнула и порадовалась не тому, конечно, что мы затеялипожар, а тому, что он не свихнулся и изъясняется очень даже толково. Егостарания увенчались успехом, правда, на это ушло с десяток сигарет, япредложила не мучиться и плеснуть на ковер немного бензинчику, но Мишкаобиделся:

— Ментов не проведешь, все должно быть натурально… Нет,ты подумай, если верить газетам, у нас половина пожаров от этих самых сигарет Ичто? Пачка кончается, а никакого толку.

Наконец ковер загорелся, пламя приблизилось к пятну, а мынапряженно замерли: а ну как потухнет? Мишка, стоя на корточках, легонько дул внужную сторону и в конце концов своего добился, от пятна мы избавились, а также01 большей части ковра, потушили огонь и, кашляя распахнули окно, чтобы незадохнуться от дыма.

— Что теперь? — спросила я.

— Теперь надо хорошо подумать.

— Я спать хочу.

— Я тоже. Но времени у нас в обрез. Так что идем вкухню пить кофе.

Я заварила две чашки, одну поставила перед Мишкой, а другуювыпила сама и тяжко вздохнула:

— Ты заявил, что машину угнали?

— Утром. Сейчас я пьян в стельку и устроил пожар.

— Вот если бы мы сразу вызвали милицию…

— Вот если б ты не огрела его лампой… — съязвил Мишка,а я обиделась:

— Он первый начал.

— Разумеется, я что, спорю? А теперь сосредоточься ивспомни, что он при этом говорил?

— Чепуху какую-то…

— А конкретнее?

— Злился очень… Какая разница?

— Вот что, дорогая, объясняю популярно, если ты его некокнула…

— Не если…

— Помолчи немного. Так вот, если это не ты (будемисходить из того, что ты не врешь) и не я (про себя я точно знаю), выходит, егоубил кто-то третий. Верно?

— Верно, — хмуро кивнула я, хотя и не верилаМишке, такому типу ничего не стоит человека укокошить… Но, с другой стороны, онзачем-то вернулся в квартиру? Очень глупо, по-моему…

— Этого третьего нам и надо найти. Детективы читаешь?

— Иногда.

— Значит, должна знать: начинать нужно с самогопростого. Кому понадобилось кокнуть Юрку?

— Откуда мне знать? — возмутилась я. — Я двадня в этом городе, самого-то Юрку и то не знаю…

— Верю. Но нам до зарезу нужен убийца. Так что придетсятебе напрячь память…

— У меня ее начисто отшибло, — пожаловаласья. — Правда. Я точных слов не помню. Он говорил: «Вы что-то затеяли…»

— Кто вы?

— Мы с Катькой, наверное.

— Вот что, милая, мы так и в самом деле в тюрьму сядем.