и отнесла на помойку. А фотографии сожгла.

Елизавета глянула на меня с каким-то победоносным видом, словно призывая меня восхититься действиями своей сводной сестры. Я невольно вспомнила, что действительно не обнаружила в квартире ни одной фотографии, за исключением портрета самой Камиллы возле похоронного букета.

Тут я решила перейти непосредственно к тому самому вопросу, ради которого и приехала на встречу с клиенткой.

– Елизавета Валерьевна, – я приняла озабоченный вид, – скажите, когда вы приехали в Тарасов, узнав о смерти сестры, оперативники уже побывали в ее квартире?

Ковалькова, отставив чашку, удивленно воззрилась на меня.

– Да, конечно. Они все там осмотрели и сказали, что это несчастный случай. Записки ведь так и не нашли. Да я и не верю, что это самоубийство, Камилла ни о чем таком не говорила…

– А как они вошли в квартиру? – мягко уточнила я. – Ведь ключи были только у вас. Или я ошибаюсь.

Елизавета прикусила нижнюю губу, словно вопрос застал ее врасплох.

– В общем-то, здесь нет ничего особенного, – неуверенно начала она. – Да, ключи от квартиры Камиллы действительно были еще и у Инессы Матвеевны.

– Это ваша родственница? – заявление Елизаветы меня удивило, ведь до сих пор она не упоминала, что у них с сестрой был еще кто-то из родни.

– Нет-нет! – Ковалькова с улыбкой покачала головой. – Это старшая по дому, жильцы сами ее выбрали. Активная пенсионерка, очень деловая, ну вы понимаете.

– А как у нее оказались ключи от квартиры Камиллы? – Вопрос был не праздный. Например, я бы ни под каким видом не отдала ключи от своего жилья какой-нибудь посторонней пенсионерке, пусть даже самой активной и деловитой.

– Видите ли, – начала Елизавета, опустив глаза, – дом, где жила Камилла, только с виду был такой престижный, элитный и все такое. На самом деле там был просто клубок проблем с водопроводом, отоплением и прочим. Чуть ли не каждые две-три недели у кого-то из жильцов прорывало трубу. Последствия вы сами можете представить. В доме сменилось несколько управляющих компаний, и все они работали через пень-колоду.

Представляете, придет хозяин квартиры поздно вечером домой, а тут потоп, да еще два этажа снизу залито. К тому же люди могут и в командировку уехать, и в отпуск, да мало ли… А в квартиру без разрешения жильца не попадешь. Вот хозяева квартир и решили – пусть дубликаты ключей будут у Инессы Матвеевны. Она человек ответственный, если что случится, сама слесаря вызовет и дверь ему откроет. Никто никого, конечно, не принуждал, кто не хочет, пусть не отдает ей ключи, ему же хуже, если что.

– А зачем Камилла отдала дубликат своих ключей? Она что, часто не ночевала дома?

Елизавета бросила на меня быстрый встревоженный взгляд.

– Ну да, иногда случалось, когда допоздна засидится у подруг. Могла остаться у кого-нибудь из них ночевать, чтобы не ехать ночью домой через весь город.

Ковалькова произнесла это делано безразличным тоном, но мне показалось, что за ее словами что-то кроется. Я решила проверить свои подозрения позже, а пока переключила внимание своей собеседницы на другой вопрос.

– Значит, квартиру оперативникам открыла именно Инесса Матвеевна? – спросила я.

– Да! – Елизавета с готовностью подхватила эту тему. – Она же и в полицию позвонила. Тут ведь такое творилось!.. У Инессы Матвеевны квартира на первом этаже, как раз окнами во двор. Ну то есть с той стороны, где все произошло. Она первая увидела мою сестру, даже то, как Камилла упала. До сих пор в себя не могу прийти…

Елизавета схватила со стола салфетку и приложила к наполнившимся слезами глазам.

– Она и пустила полицейских в квартиру, – повторила Ковалькова, немного успокоившись.

– И она же сообщила вам о смерти сестры? – уточнила я.

Елизавета непонимающе посмотрела на меня, словно никак не могла взять в толк, о чем я ее спрашиваю.

– Нет, мне звонил следователь или оперативник, в общем, из полиции, – медленно произнесла она, словно припоминая. – Да, мне звонили с телефона Камиллы. Я еще удивилась, что это сестра звонит мне так поздно. Я даже ответила: «Привет, что случилось?» И вдруг услышала чужой голос…

– А как в полиции узнали, что звонить надо именно вам?

Елизавета улыбнулась какой-то странной ностальгической улыбкой.

– В контактах Камиллы я записана как Елизавета Ковалькова, сестра. Помню, я сама ей это посоветовала. Сказала, вдруг что-нибудь случится. Тогда сразу позвонят мне. Вот и случилось… Как будто накаркала.

Она подняла на меня глаза, взгляд был тоскливый и растерянный.

– У нас с Камиллой больше никого не осталось. А теперь и вовсе я одна, как в таких случаях говорят. Одна на всем белом свете. И ни одного родного человека.

Я, опасаясь очередного потока слез, поспешно сказала:

– Елизавета Валерьевна, а где сейчас этот телефон?

– А? – Ковалькова непонимающе посмотрела на меня и сразу засуетилась: – Телефон мне вернули, он у меня. Сейчас принесу.

Она поспешно вышла из кухни и через минуту вернулась, протягивая мне смартфон в ярко-розовом чехле.

– Вот. Только он давно разрядился.

– Ничего, это поправимо, – я взяла телефон и, положив его в сумочку, как бы невзначай спросила:

– У Камиллы часто бывали в гостях мужчины?

– Мужчины?! – Ковалькова свирепо глянула на меня, ее сентиментального настроя как не бывало. – Никаких мужчин она бы и на порог не пустила! После того, что с ней сделали, Камилла на них и смотреть не могла, не то что домой приводить!

Я не ожидала столь праведного гнева. Казалось, еще немного, она и меня вышвырнет вон за шкирку. Тем не менее я решилась задать провокационный вопрос:

– А место работы ваша сестра не поменяла?

Ковалькова покачала головой:

– Нет, там же и работала все это время.

Я мысленно ухмыльнулась, не став заострять внимание на том, что Камилла работала в мужской парикмахерской. Если верить заявлению Ковальковой, бедняжке, вероятно, приходилось работать с закрытыми глазами. Моя клиентка так и не уловила противоречия, на котором я ее поймала.

– А почему вас заинтересовала личная жизнь Камиллы? – подозрительно спросила Елизавета. – У нее ведь, в