«Хозяйка» выдержала его взгляд и, продолжая улыбаться, едва заметно наклонила голову.

— Скажите, Люси, не было ли у вас в последнее время проблем с кем-нибудь из клиентов? Не заходил ли кто-нибудь из них слишком далеко? Не испугал ли вас? Не причинил ли вам больше страданий, нежели предполагалось или было оговорено?

Девушка опустила глаза и медленно покачала головой:

— Не припомню ничего такого. Все-таки это развлечение, и не более того.

Неожиданно она бросила на инспектора быстрый взгляд сквозь густые ресницы, содержавший, казалось, некий намек или предложение. Со стороны это выглядело так, как если бы она пыталась прощупать его на предмет сексуальных пристрастий или слабостей. На всякий случай. И Джонни вдруг подумалось, что в этот момент она представила его себе с кнутом в руке и со спущенными до щиколоток штанами.

— А что вы можете сказать об иностранках? Вы с ними в хороших отношениях?

— В очень хороших, инспектор. Я даже приглашаю кое-кого пожить в своих апартаментах. — Она повернулась профилем — своей лучшей, по ее мнению, стороной.

— В ваших апартаментах? — переспросил Мэнн.

— Точно так. У нас с сестрой квартира в Ванчае, где есть свободная комната, которую мы сдаем иностранным девушкам из нашего клуба. Они больше платят.

— Говорил ли кто-нибудь из них о полученном при общении с клиентами неприятном опыте?

Люси несколько секунд обдумывала вопрос, потом посмотрела на Мэнна и медленно повела головой из стороны в сторону. При этом продолжала улыбаться сладенькой искусственной улыбочкой, начавшей уже вызывать у детектива раздражение.

— Не знаете ли вы, случайно, о внезапно исчезнувших иностранках?

«Хозяйка» ответила театральным пожатием плеч.

— Они довольно часто уезжают, не поставив никого в известность. Даже вещи бросают. К примеру, моя жиличка американка Роксанна оставила все свои пожитки. Такая неприятность…

— Не кажется ли вам, что для девушки несколько необычно бросать вещи и внезапно исчезать?

Люси закатила к потолку глаза.

— Не она первая. У меня вообще складывается впечатление, что у этих… гвайпо… так заведено: приезжать и уезжать, когда вздумается. Уж такие они странные люди.

Мэнн некоторое время смотрел на собеседницу в упор, и последняя почувствовала себя не в своей тарелке. Детектив не сомневался, что Люси испытывает любопытство по отношению к нему как к метису. Он, будучи полукровкой, воспринимал этот факт совершенно спокойно, но у многих это вызывало проблемы. К примеру, люди часто не знали, как с ним разговаривать — на английском языке или на китайском. И Мэнну подобная их неуверенность импонировала, ибо он мог быть тем, кем ему в тот или иной момент хотелось — англичанином, китайцем или даже гражданином Вселенной. Он видел, что Люси пытается флиртовать с ним, но не собирался в этом смысле ее поощрять.

— Можете описать внешность Роксанны? — Он деловым жестом достал блокнот и ручку.

Выражение лица Люси изменилось. Казалось, она поняла, что ее кокетство и сладкие улыбки не произвели должного впечатления. Оправив на коленях юбку, девушка села на стуле прямо, предварительно немного покрутившись на сиденье, как если бы от принятой ею соблазнительной позы затекли спина и конечности.

— Полновата. Светлые завивающиеся волосы, красивые руки. Ей нравилось ухаживать за ногтями, делать маникюр. Вроде этого… — Она помахала в воздухе рукой, показывая ногти с кроваво-красным лаком, затем бросила взгляд в сторону двери.

— Вы говорили, что у вас останавливались и другие девушки. — Мэнн поднял глаза.

— Пять или шесть за последние несколько лет. — Китаянка оправила платье, готовясь к уходу.

— Имеете представление, куда они уехали?

Люси покачала головой.

— Вы мне еще понадобитесь, так как мне нужны кое-какие подробности. В частности, описание внешности этих девушек, их привычек и так далее.

— Разумеется, инспектор. — Люси согласно кивнула и мигнула. Улыбка ее, однако, изменилась и стала более естественной. — Все мы рады помочь нашей полиции. Ну а теперь, если у вас нет более вопросов, позвольте удалиться… — Она поднялась с места, поклонилась и выскользнула за дверь.

После ее ухода у Мэнна осталось впечатление, что Люси, несмотря на все недостатки, в сущности, неплохая женщина. И он не мог винить ее за избранную профессию. В определенном смысле он даже восхищался ее умением держаться в этой жизни на плаву, ибо хорошо известно, что Гонконг не самый лучший папаша для своих дочерей. Еще не так давно нежеланных детей женского пола вообще оставляли умирать на обочине. Теперь же для них придумали разного рода бордели, в том числе подземные и даже плавучие. Все для того, чтобы девчонки из народа не болтались зря по улицам.

Мэнн решил, что сделал все что мог и ему пора двигаться восвояси. Поблагодарив мама-сан и сказав, что скоро вернется, вышел из клуба и, миновав висевшие у входа изображения драконов и приносящих удачу рыб, направился к лифту.

Неожиданно двери раздвинулись, и из лифта вышли два важных господина. Один из них был не кто иной, как представитель китайского правительства Сун-Ят-Сен собственной персоной. Инспектор узнал его по газетным снимкам. Он находился в Гонконге по делам торговли и договаривался о создании новых коммерческих союзов и предприятий, не забывая при этом и о собственной выгоде. Второй гость клуба был того же примерно возраста, что и Мэнн, и, уступая последнему в росте не менее пяти дюймов, носил великолепно сшитый костюм, делавший его и значительней, и выше. Он держал себя очень уверенно, носил аккуратную прическу с тонким пробором и обладал худым, с выраженными скулами небольшим лицом, на котором словно навеки запечатлелось мрачное выражение. Глаза с нависающими веками и темными мешками казались непропорционально большими для его треугольной аскетической физиономии с запавшими щеками.

Чан и Мэнн несколько секунд гипнотизировали друг друга взглядом, после чего каждый пошел по своим делам. Они не всегда враждовали и одно время считались близкими друзьями, почти братьями. Мэнн даже спас Чану жизнь, когда они учились в английской школе и поехали на экскурсию в Озерный край.[4]Чан отошел слишком далеко от берега и провалился в донную яму. Он не умел плавать и начал тонуть, но Джонни его вытащил. С этого дня они стали лучшими друзьями, рассказывали друг другу сны, делились планами и почти все время проводили вместе, что немаловажно для приехавших из-за границы детей, воспитывавшихся в строгой обстановке закрытой английской школы. За год до окончания школы они оба, как обычно, поехали на летние каникулы в Гонконг. Проведя вместе вечер, они расстались у дома Джонни. Когда Мэнн вошел в дом, он обнаружил, что его отца схватили боевики триады. Они подвергли его мучениям и пыткам, а сына заставили на это смотреть. Потом казнили отца, и Джонни видел это во всех подробностях. После этого мальчики дали клятву, что будут вместе бороться с триадой всю свою жизнь. Но только один из них сдержал слово. Другой же присоединился к врагам.