Извиваясь, скользя, помогая себе руками, а время от времени – с помощью чужих рук, русалка наконец-то добралась до воды.

– Как славно! Через минуту я насквозь промокну! – воскликнула она.

Через мгновение все остальные тоже насквозь промокли – потому что то ли извернувшись, то ли прыгнув, русалка упала с камней и с плеском плюхнулась в воду.

И исчезла.

Трое детей посмотрели друг на друга.

– Ну и ну! – сказала Мавис.

– По-моему, она ужасно неблагодарная, – отозвался Фрэнсис.

– А ты чего ожидал? – спросил Блестящий Мальчик.

Они промокли насквозь. Было уже очень поздно, они очень устали, и облака торопливо укладывали луну спать. Русалка исчезла, приключение закончилось.

Ничего другого не оставалось, кроме как пойти домой и лечь, зная, что когда на следующее утро они проснутся, им придется целый день объясняться с родителями по поводу мокрой одежды.

– Даже тебе придется, – напомнила Мавис Блестящему Мальчику.

Позже брат и сестра вспомнили, что после этого замечания тот удивительно долго молчал.

– Честное слово, не знаю, как мы все объясним, – сказал Фрэнсис. – Хоть убей, не знаю. Пошли-ка домой. Что касается меня – никаких больше приключений, спасибо. Бернард дело говорил.

Мавис, ужасно уставшая, согласилась.

К тому времени они уже миновали пляж, подобрали тачку и покатили ее вверх по дороге. На углу Блестящий Мальчик вдруг сказал:

– Ну, пока, приятели, – и исчез в боковом переулке.

Двое детей двинулись дальше, толкая тачку, которая, смею напомнить, была такой же мокрой, как и они сами.

Миновав живую изгородь и мельницу, они добрались до дома.

Внезапно Мавис схватила брата за руку.

– Там горит свет.

В доме и вправду горел свет, и дети испытали ужасное ощущение пустоты под ложечкой, слишком хорошо знакомое всем нам, – чувство, что их накрыли.

Они не могли точно сказать, которое из окон светится. Потом разглядели, что это окно нижнего этажа, полускрытое плющом. У Фрэнсиса еще теплилась слабая надежда добраться до постели, не попавшись на глаза тому, кто зажег свет. Брат и сестра подкрались к окну, из которого вылезли так недавно… но как будто бы так давно. Окно оказалось закрытым.

Фрэнсис предложил спрятаться на мельнице и позже попытаться незаметно пробраться в дом, но Мавис сказала:

– Нет. Я слишком устала, чтобы еще что-то делать. Кажется, я слишком устала, чтобы жить. Пошли, покончим со всем этим, а потом сможем лечь в постель и спать, спать, спать.

Итак, они заглянули в кухонное окно, но на кухне никого не было, кроме миссис Пирс: она разожгла плиту и поставила на нее большой чайник.

Дети подошли к задней двери и открыли ее.

– Что-то вы рановато, – не оборачиваясь, с едким сарказмом сказала миссис Пирс.

Это было уже слишком. Мавис всхлипнула. Тогда миссис Пирс быстро обернулась.

– Боже милостивый! – воскликнула она. – Что, прости господи, случилось? Где вы шлялись?

Она взяла Мавис за плечо.

– Да ты вся мокрая. Ах ты, гадкая, противная девчонка! Подожди, вот я расскажу вашей мамуле… как вы ловили креветок… Или пытались ловить… Нет, чтобы спросить, когда будет прилив! А с приливом-то, я знаю, не поймать ни единой креветочки. Погодите, еще услышите, что скажет об этом ваша мамуля. И гляньте-ка на мой чистый пол! А с вас течет, как с выстиранного белья после двухнедельного ливня!

Мавис слегка дернулась в объятиях миссис Пирс.

– О, не ругайте нас, дорогая миссис Пирс, – попросила она, приложив мокрую руку к шее женщины. – Мы такие несчастные.

– И поделом вам, – сурово сказала миссис Пирс. – Вот что, молодой человек, ты пойдешь в ванную, снимешь одежду, бросишь за дверью и хорошенько разотрешься полотенцем; а маленькая мисс разденется у огня и положит свои вещи в это чистое ведро… А я тихонько поднимусь наверх, чтобы ваша мамуля не услышала, и принесу вам что-нибудь сухое.

В сердцах детей затеплился свет надежды – такой же фантастический и слабый, как лунный свет на море, в котором исчезла русалка. Может, миссис Пирс все-таки не расскажет маме? Иначе зачем ей подниматься тихонько? Может, она сохранит их секрет. Может, она высушит их одежду. И, в конце концов, им не придется объяснять необъяснимое.

Кухня была очень уютной, с блестящей медной посудой и сверкающей фаянсовой, а еще с круглым трехногим столом, накрытым чистой скатертью и уставленным бело-голубыми чашками.

Миссис Пирс спустилась вниз с их ночными рубашками и теплыми халатами, которые тетя Энид положила вопреки всем возражениям детей. Как же они обрадовались им теперь!

– Ну вот, совсем другое дело, – сказала миссис Пирс. – И не смотрите так, будто я вас сейчас съем, маленькие капризули. Я разогрею молока, и вот вам хлеб и топленый жир, чтобы выгнать простуду из костей. К счастью для вас, я уже встала – готовила завтрак для парней. Лодки вскоре придут. Парни будут хохотать, когда я им расскажу… Хохотать так, что животики надорвут.

– О, только ничего не говорите, – взмолилась Мавис, – пожалуйста, не надо. Пожалуйста!

– А мне хочется, – сказала миссис Пирс, наливая себе чаю из чайника, который, как позже узнали дети, стоял на плите весь день и большую часть ночи. – Это же самое смешное дельце, про какое я слышала за много дней. Ловить креветок во время прилива!

– Я подумала, – заикнулась Мавис, – может, вы простите нас, высушите нашу одежду и никому не скажете.

– О, вот как ты думала? А что еще тебе в голову пришло?

– Нет, больше ничего, спасибо, – ответила Мавис. – Я только хочу поблагодарить вас за то, что вы такая добрая, и сказать, что сейчас еще не самый прилив, и, честное слово, мы не поцарапали вашу тачку… Но, боюсь, она сильно вымокла, конечно, мы не должны были брать ее без спросу, я знаю, но вы уже легли, и…

– Тачку? – переспросила миссис Пирс. – Ту огромную неуклюжую тачку? Вы ее взяли, чтобы привезти креветок домой? Нет… Не могу удержаться… Силушки больше нет!

И, откинувшись на спинку кресла, она затряслась от беззвучного смеха.

Дети переглянулись. Не очень приятно, когда над тобой смеются, особенно над тем, чего ты в жизни не делал. Но они чувствовали, что если бы рассказали, зачем им на самом деле понадобилась тачка, миссис Пирс смеялась бы точно так же или даже больше.

– О, не смейтесь, – сказала Мавис, подкрадываясь к миссис Пирс, – хотя вы такая душка, что больше не сердитесь. И вы ведь никому не скажете, правда?

– Что ж, на этот раз вам все сойдет с рук. Но обещайте никогда больше такого не делать!