окна в сильном перспективном сокращении, что это создает иллюзию присутствия персонажей в реальном пространстве.

Обложка журнала Аполлон (1917, № 8–10)

Но 9 февраля ни Щусев, ни фон Мекк эскизы Серебряковой не оценили («лучшее из представленного Зиной не нашло одобрения»), и Бенуа пришлось скрыть это от племянницы. Все же он передал пожелание увеличить фигуры, так как на расстоянии они казались меньше. Уже 11 февраля Бенуа показал эскизы Серебряковой Константину Сомову, который их очень похвалил и вскоре купил один в собственное собрание[50].

Работа над панно активизировалась летом и осенью 1916 года. 30 мая Серебрякова, уже переехавшая на лето в Нескучное, просила мужа сфотографировать в Петрограде ее эскизы Турция, Япония, Индия и Сиам и прислать ей. Уже 3 июня в письме она просит Бориса также прислать ей «что-нибудь по истории Востока», а 9 июня говорит, что ей бы «хотелось слушать про путешествия, про Персию, Турцию, Индию. Боже, сколько интереснейших вещей на свете…». Именно тогда у художницы возник серьезный интерес к Востоку и, возможно, желание попасть в одну из восточных стран, которое осуществилось только в 1928 году, когда Серебрякова посетила Марокко. В одной из последних серий вариантов панно (выполнены в сентябре — начале октября темперой на картоне, хранятся в Третьяковской галерее) были изображены интересные этнографические детали: в Турции — кальян, в Японии — веер, в Индии — опахало, в Сиаме — красивая восточная птица. Экзотичность подчеркивают и активные оранжево-желтые и кобальтово-синие тона.

Репродукция работы З. E. Серебряковой Автопортрет в журнале Аполлон (1917, № 8–10)

С лета — осени 1916 года при участии художника-декоратора Императорских театров Ореста Аллегри начался перевод эскизов на большие холсты, но работы продвигались медленно по причине обилия заказов (с 1916 г. А. Бенуа и Е. Лансере по предложению их родственника, архитектора А. И. Таманова, работали над оформлением дома Правления Московско-Казанской железной дороги) и вмешательства в дела князя Сергея Щербатова. Да и само строительство шло медленно, а в октябре 1916 года работы по оформлению были приостановлены. 6 октября 1917 года в московской газете Вечерние новости напечатали, что постройка Казанского вокзала вчерне закончена, эскизы для росписи также завершены. Некоторые художники закончили часть плафонов и панно на холстах, которые затем должны были быть укреплены на стенах и потолках вокзала. Для полного завершения работ не хватило года. Грянула Октябрьская революция. Здание вокзала без внутреннего оформления было сдано в эксплуатацию в ноябре 1919 года. Окончательно первый этап строительства удалось закончить только к 1924 году. И хотя Щусев в 1920-е годы возвращался к идее оформления интерьера ресторана вокзала коллективом художников под руководством Бенуа, осуществить ее было уже невозможно: поменялась идеология, а многие художники уехали за границу. Тем не менее в 1933 году Евгений Лансере был вызван Щусевым из Тифлиса в Москву и осуществил новый вариант оформления зала ресторана с центральным плафоном Торжество единения братских народов СССР.

З. Е. Серебрякова. Одалиска. Эскиз панно для Казанского вокзала в Москве. Около 1916. ГМИИ им. А. С. Пушкина

С октября 1916-го по апрель 1917 года Серебряковы жили в Петрограде — в усадьбе этой зимой было бы сложно. Евгений Лансере, который провел большую часть зимы в Усть-Крестище, писал о нехватке дров и керосина. В Петрограде же до февраля 1917 года трудностей было меньше, хотя дрова сильно подорожали и в квартирах было прохладно. Серебряковы ходили в гости к Александру Бенуа, жившему рядом, и принимали его с семьей у себя. Вместе ходили в кино и на выставки. 2 декабря посетили кинотеатр Tip-Top, в котором посмотрели скандинавский фильм Роковое ожерелье Озириса и рисованный американский фильм про взбесившегося осла. 24 января в гостях у Бенуа Серебрякова общалась с Максимом Горьким. По словам хозяина дома, «он мило кокетничал с дамами и очень удачно, картинно (что для него не так уж обычно) рассказывал про нравы Неаполя, про прелесть Капри, про суровую Калабрию»[51].

З. Е. Серебрякова. Прачка. 1910-е. Частное собрание. Photograph courtesy of Sotheby’s

Художественная жизнь шла своим чередом. Одна из работ начала года — Тата и Катя (У зеркала), в которой художница обыгрывает свое отражение в зеркале с анфиладой комнат на заднем плане. 24 февраля 1917 года А. Ростиславов в газете Речь называет Серебрякову вместе с А. Бенуа, Гончаровой, Кузнецовым, Е. Лансере, Сарьяном и Яковлевым в ряду «наиболее видных членов общества и участников», имея в виду «Мир искусства».

30 января 1917 года Серебрякову выдвинули на звание академика. На заседании членов Академии художеств к присвоению звания академика были представлены следующие лица: живописцы А. В. Ганзен, А. А. Мурашко, А. А. Борисов, И. Я. Билибин, И. А. Владимиров, К. Ф. Юон, А. П. Остроумова-Лебедева, З. Е. Серебрякова, О. Л. Делла-Вос-Кардовская, А. П. Шнейдер и скульптор С. Т. Конёнков. «Принципиальный вопрос, может ли звание академика быть присуждено лицам женского пола, решен в положительном смысле»[52]. «В первый раз со дня существования Академии художеств сделаны были предложения об удостоении почетным званием академика женщин-художниц» (газета Речь от 31 января 1917 г.). Но уже после февральских событий, а именно после принятия нового устава Академии художеств, выяснилось, что намеченная на октябрь баллотировка проводиться не будет, а сами звания академиков упраздняются (газета Вечернее время от 29 июля 1917 г.). Только Остроумова-Лебедева станет действительным членом Академии художеств СССР, но уже в 1949 году.

В конце февраля революционные действия были в самом разгаре. Телефон работал с перебоями, магазины закрылись, по улицам ходили озверевшие толпы. «Вместо упадочной монархии водворяется хаотичная республика», — писал Александр Бенуа[53].

З. Е. Серебрякова. Жатва. 1915. Одесский художественный музей

З. Е. Серебрякова. Крестьянки в поле. Эскиз к картине Жатва. 1910-е. ГМИИ им. А. С. Пушкина

З. Е. Серебрякова. Крестьянки с холстами. Этюд для картины Беление холста. 1916. © Новосибирский государственный художественный музей

З. Е. Серебрякова. Крестьянка, снимающая холст с коромысла. Этюд к картине Беление холста. 1916–1917. © Новосибирский государственный художественный музей

З. Е. Серебрякова. Этюд к картине Беление холста. 1916. © Чувашский государственный художественный музей, Чебоксары, 2017

З. E. Серебрякова. Беление холста. 1917. Государственная Третьяковская галерея

В апреле 1917 года Серебряковы переехали в Нескучное, приглашали и Александра Бенуа,