Он обнял за плечи Али и Пашу, выводя их в коридор этажа.

Но больше у Али стажироваться Павлу не пришлось. На следующий день, утром, его передали участковому, капитану Семенову, для повышения показателей отдела милиции.

Тот был высокого роста, худощав. Передвигался, как бывший спортсмен-лыжник — при каждом шаге покачиваясь вперед, словно пытался клюнуть головой каждого встречного. Да это так и было. Попадись ему под руку бабка, торгующая огурцами в подземном переходе, или парень, тренькающий на гитаре — все оказывались в опорном пункте. Поэтому и был Семенов надеждой и опорой всего подразделения. Протоколы об административных правонарушениях он сдавал руководству на утверждение ежедневно пачками.

Пользуясь благосклонностью начальства, несмотря на приказы, он продолжал поверх формы надевать толстый черный пуховик, говоря, что это помогает в работе, чтобы неожиданно появляться перед нарушителями порядка. На самом деле, за свою пятнадцатилетнюю работу в отделении милиции он нажил среди населения немало врагов и, выходя на подведомственную ему территорию один, лишний раз не рисковал навещать неблагополучные семьи или проверять места концентрации криминальных элементов.

— Ну что, ефрейтор, — обнял он за плечо Павла, — поработаем на благо родного отдела? Послужим отечеству?

Павел согласно кивнул головой. Он был слегка недоволен тем, что его стажировка с Али прекратилась. За прошедшее дежурство он почерпнул много интересного и важного для себя. Хотя Семенов был не менее опытный и его знания участкового тоже могли пригодиться!

Капитан забрал Павла и повел к себе в кабинет на второй этаж. В небольшой комнате справа и слева от окна размещались два письменных стола со стульями.

— Не дрейфь, садись, — кивнул он на свободное место, — сейчас посмотрим, у кого сегодня получка.

Он достал папку с надписью «пьянка» и заглянул внутрь.

— Так-так, — сказал он озабоченно, водя пальцем по открытым страницам, и неожиданно повеселел, улыбнувшись, — я же говорил! Завод «Штурманские приборы» сегодня зарплату получает. Они заканчивают рано, так что часов в шесть можно выходить на охоту. Главное чтобы «метровские» менты не захватили нашу дичь. Будем ловить до подземного перехода, на подходе. Вечером возьму свою собаку — пусть попробуют ослушаться! Оружие брать не советую. Не дай бог нарвемся на преступников. Отнимут — считай, что ты уволен. А стрелять начнешь, считай, что тоже уволен. Правды у нас не добиться. Мент всегда не прав. Так что лучше собаки в нашем деле ничего нет.

К шести часам Павел подошел к опорному пункту милиции на Заневском проспекте. Семенов был уже там. Огромная восточноевропейская овчарка была за поводок привязана к металлической ограде крыльца. Она подозрительно посмотрела на Павла, но, не найдя в нем ничего интересного, снова повернулась в сторону двери и стала ожидать своего хозяина.

В опорном пункте Семенов был не один. Напротив него, с другой стороны стола, пристроившись на уголке стула, наклонив голову вперед, похожая на цаплю, обняв себя руками, с небольшой тонкой сумочкой на коленях, сидела худенькая девушка. Свесившиеся волосы закрывали все лицо, оставляя для обозрения только кончик белого длинноватого носа. Похоже, что она была огорчена, и шатер из рыжих кудрей позволял ей скрывать свои эмоции, изредка выдаваемые всхлипыванием.

— Ну, ты сама посуди, — убеждал ее Семенов, развалившись в своем рабочем кресле, — в твоей квартире труп нашли? В твоей!

Девушка слегка трясла головой, соглашаясь со всеми доводами участкового.

— Значит что, — продолжал он, — значит, ты причастна к этому мокрому делу! То, что есть постановление прокуратуры о смерти парня от передозировки, это ничего не значит. Кто ему героин вколол? Вот то-то же. Может, ты ему и вколола его. А теперь твердишь, что не при делах.

— Я ему квартиру сдавала, — пролепетала девушка, все так же, не поднимая головы, — откуда ж я знала, что он наркоман?

— Вот видишь, и квартиру незаконно сдавала. Небось, в ГБР договор о сдаче в поднаем не регистрировала и доходы в налоговой инспекции не показывала? Придется тебе в тюрьме посидеть, а квартиру твою конфискуем за незаконную деятельность.

Девушка еще ниже пригнулась к своим коленям. На протертые до белизны когда-то синие джинсы из-под полога волос стали беззвучно накрапывать капельки слез, оставляя после себя на светлой материи серые кружки.

— Ну ладно, Васильева, — сменив тон, заботливо произнес Семенов, — так уж и быть, постараюсь тебе помочь. Вижу, ты девушка порядочная. Не зря детдом о тебе позаботился. Квартира на время опечатана, ключи у меня. Пока дополнительные экспертизы будем проводить, поживи, как и раньше, с бабушкой. А когда все уладится, я тебе сообщу — вернешься. Мой тебе совет — не болтай обо всем, что случилось. А то, не дай бог, еще тебя к этому наркоману привяжут — потом не отмоешься!

С этими словами он вышел из-за стола и, обняв девушку за плечи, помог ей встать, а затем вывел за дверь.

Павел так и не смог увидеть ее лица. Только услышал, как она тихо буркнула на прощание из-за ширмы своих волос:

— Спасибо Вам большое!

Семенов не ответил, вернулся, потирая руки.

— Что черт не делает, все к лучшему! — радостно произнес он и, увидев недоуменный взгляд Павла, продолжил:

— С жильем проблема. Пятнадцать лет начальники не выделяют, а положено через полгода. Маюсь по съемным квартирам. Хорошо, пару лет назад со своей территории в психушку одного клиента спровадил, так переехал с семьей в его трехкомнатную. А на прошлой неделе его выпустили на амбулаторное лечение. Теперь надо куда-то переезжать! А тут эта детдомовка. Зачем ей одной государство целую квартиру дало? Все равно живет у своей бабки. Так что есть куда переселиться. Ментовская жизнь она такая — если ровно на жопе будешь сидеть, все мимо проедет.

Павла передернуло, по телу пробежали неприятные мурашки. Он подумал, что в государственной службе России существует что-то непонятное. Словно она не определяется какими-то законодательными актами, а существует сама по себе как нечто феерическое, бесформенное, и каждый приспосабливает ее под себя, как умеет. Смог найти ей применение — ты на коне. Не смог — будешь влачить жалкое существование, позиционируя себя как честного и неподкупного стража порядка…

Они вышли на улицу.

— Видел мою собаку? — гордо спросил Семенов, — Зовут Вайда. Правда, она не очень злобная, но вид внушительный.

Он закрыл дверь и отвязал поводок собаки:

— Сначала пойдем прямо к проходной, работа на заводе заканчивается в пять. Под конец трудового дня в честь зарплаты работяги за час выпьют спирт, который им выделяют для протирки приборов и начнут вываливаться наружу тепленькими. Инженеров будем брать позже из распивочных.

Не торопясь, втроем они двинулись по Новочеркасскому проспекту к заводу. Вайду спустили с поводка, и она мирно шла рядом, иногда отставая или забегая вперед.