— Папочка, папочка… Все хорошо.

Павел очнулся в больнице.

На его счастье, в деревню решила приехать Кристина с мужем Константином и Ретой. Долго искать деда не пришлось — собака практически сразу повела гостей к лесополосе, где Павла и нашли. Инфаркт развиться в полную силу не успел, и операция прошла успешно.

Последующую неделю Кристина кружила Павла на каталке по коридорам отделения, посмеиваясь над медсестрами и подбадривая других больных.

— Теперь мы так просто тебя не отпустим! — говорила она. — Я перееду с Ретой к тебе, буду за тобой ухаживать, пока не поправишься окончательно! Дочка побудет у мамы.

Но после выходных пропала так же резко, как появилась. Оставшиеся пару недель до выписки Павел провел в раздумьях, но звонить дочери не стал. Мало ли что могло произойти — ведь у нее теперь своя семья.

«Быть может, она уже жалеет о своих словах, — думал Павел, — чего не скажешь больному человеку, лишь бы ему было лучше. Чтобы он почувствовал хоть какую-то опору в друзьях или близких».

Сослуживцам он не звонил принципиально. Не хотелось, чтобы они видели его таким беспомощным. Кому нужны чужие проблемы? Своих хватает. Там снова менялись руководители, чистки продолжались. Каждый начальник двигал по службе своих.

Наступил день выписки. Коляска была Павлу ни к чему, но он так лихо научился с ней обращаться, что расставаться не хотелось. Получив у заведующей отделением свои документы, он вдруг осознал, что ему надо возвращаться обратно в жизнь. Здесь, в больнице, находясь среди таких же полуживых или полумертвых пациентов, он чувствовал себя счастливчиком и не задумывался о том, что ему надо вернуться в мир здоровых и крепких людей. Увидеть дом, из которого он в последний раз выпустил Веню, прогуляться к озеру, где он потерял Клепу.

Ему показалось, что вся его жизнь состоит из потерь. Сначала Рольд, потом Март, дальше жена, дочь, родители… И его четвероногие друзья — все покидали Павла. Зачем же тогда его самого вернули к жизни? Почему не пристроили в эту очередь уходящих в мир иной. Неужели ему не нашлось там места? Он так привык терять все дорогое. И с каждой потерей прощаться с частью своей души. Неужто она еще осталась и продолжает теплиться в его старческом, больном теле? Он едет в инвалидной коляске, словно Клепа, передвигающийся в колеснице. «Для полного сходства не хватает только завязанного глаза, — подумал он, — судьба любит издеваться над человеком»!

И неожиданно для себя Павел понял, что совершенно не задумывался, откуда бралось все то, чем он дорожил, любил и что делало его счастливым. Сама жизнь дарила ему минуты радости с родными, близкими, с его собаками, когда он их растил, и это было замечательно. Но приходило время, и за каждую счастливую минуту приходилось расплачиваться годами печали и горести. Стоит ли тогда стремиться к счастью, если за него приходиться платить втройне? Не лучше ли пройти мимо, осторожно, дабы ненароком оно тебя не увидело и не вцепилось, подарив очередной восторг или чью-то привязанность?

Под эти грустные мысли Павел перебирал руками металлические обручи по бокам коляски, неторопливо катясь к палате. Еще издали он увидел непонятную суету в конце коридора. Казалось, что около дверей главного врача собрали симпозиум. Несколько человек в белых халатах общались между собой, но, увидев Павла, неожиданно замерли, а потом двинулись к нему, ускоряя шаг. Словно давно разыскивали его и вот теперь готовы все вместе кинуться на инвалида, беспомощно сидящего в каталке. Они наступали, раскинув руки в стороны и перегораживая проход своими телами, дабы исключить любую возможность проскочить сквозь их белую шеренгу.

Не понимая, в чем дело, Павел стал переводить взгляд с одного врача на другого, отметив про себя, что среди них есть женщина. Взволнованно пытался разгадать их маневр до того, как они приблизятся совсем.

И тут он увидел, что возглавляет эту кавалькаду маленький серый щенок с приоткрытой пастью и высунутым красным языком, стремительно убегающий от своих преследователей, среди которых Павел неожиданно узнал свою дочь Кристину и коллег по работе. Песик несся, повернув голову в сторону белых халатов, приоткрыв пасть и высунув алый лепесток языка. Не замечая едва движущейся ему навстречу инвалидной коляски.

Не отрывая от него взгляда, Павел соскочил с кресла и подставил свои большие ладони ищущему защиту существу. Серый пушистый комочек кубарем вкатился к нему в руки, тяжело дыша, пытаясь пискляво тявкать, несмотря на одышку и прерывающие ее хрипы.

Павел ощутил, как все его потери, горькие раздумья и мрачные мысли сейчас слились и растворились без остатка в этом живом чуде. Он прижал щенка к груди, закрывая сердечную рану, чувствуя, как по всему телу разливается знакомое долгожданное тепло, ощущая запах палой осенней листвы. Серый комочек, фыркая, пытался лизнуть Павла прямо в лицо. Но он поднял щенка над головой и закружил, как много лет назад, переполняемый ощущениями неимоверной радости и рвущимися откуда-то изнутри, знакомыми с самого детства волшебными, такими далекими и одновременно близкими, словами, навечно связанными с его любовью:

— Скажи-ка, дядя, ведь недаром…..

Санкт-Петербург

Август 2011 год.