— Вот раньше, когда я работал в Калининском районе, на моей территории находился завод Шампанских вин. Так я план по пьянке выполнял за одну неделю! — гордо рассказывал Семенов. — И несунов прихватывал по десятку в месяц. Конечно, не сразу дело наладилось. Однажды охранника завода прихватил, когда тот сумку выносил с шампанским. Вайда помогла. Я вообще не на службе был. Прогуливался. А тот как увидел меня в форме — ну, сам и сдался.

Лень мне было заниматься им в свой выходной. Он мне расписку написал, что обязуется сотрудничать, а сумку с шампанским отдал в знак благодарности. Так после этого у меня с отловом пьяниц и мелких воришек проблем не стало.

Представляешь, он мне рассказывал, что там уборщицы складские помещения хлоркой моют, чтобы грузчики, напузырившиеся шампанским и уснувшие на полу, быстрее трезвели и просыпались. А то работать некому. Вот смехота! А мы все: пролетариат, пролетариат!

Позвоню ему — он скажет, во сколько приходить и кого брать. Так-то вот! Иногда стоит рыбку поменьше отпустить, чтобы крупнее изловить.

— И что, до сих пор помогает? — восторженно спросил Павел.

— Это называется «стучит»! — исправил его Семенов, — может и помогает кому, не знаю. Кто стучать начал, будет стучать всю жизнь.

Мы с операми решили там рыбу отловить покрупнее. Вот он и стуканул нам, когда заместитель директора левую фуру через охрану потащил. Нахлобучили. Что потом началось! Задержанный корешком нашего начальника оказался. В общем, меня в Красногвардейский район перевели. Операм — по выговору.

— А этого, как его, стукача?

— Не знаю. Может, выгнали, а может, начальником сделали. В нашей стране всегда так: если человек на крючок попался, значит, можно его на повышение отправлять. Если что не так — всегда дернуть можно и на место поставить. Припомнить что из прошлого.

— Не понял, — смутился Павел, — а кто дернет-то, на место поставит?

— А это, сынок, молчок, — Семенов приложил палец к губам, а потом указал им на небо, — кто надо, тот и дернет.

Еще не дойдя до проходной, они увидели, как двое мужчин в матерчатых куртках пытаются поднять третьего в расстегнутом пальто, которое никак не хотело отпускать своего владельца. Стоя с двух сторон на его подоле, поминая всеобщую мать, они что есть мочи тянули вверх рукава вместе с руками своего приятеля, удивляясь его тяжести и слыша периодически треск рвущегося сукна.

Сидящий мужчина, видимо, от непонимания и удивления дрыгал вытянутыми вперед ногами, изредка пытаясь помочь себе пятками ботинок, которыми упирался в асфальт. Движения его были судорожными по причине нервозности ситуации, поскольку прямо перед ним стояла огромная овчарка и в упор глядела на него. Со стороны казалось, что она тоже хотела бы вникнуть в суть дела, но только качала головой, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Наконец эта суета ей, видимо, надоела, и она рявкнула. В тот же момент два боковых помощника отскочили в стороны, а сидевший подскочил как ужаленный, прижавшись спиной к стене.

Но было поздно. Семенов с Павлом уже были рядом.

— Тихо, Вайда, тихо! — скомандовал участковый, — Они сами пойдут в отдел, не надо их кусать!

— Не стыт-т-но? — укоризненно произнес мужчина в пальто, пьяно коверкая слова, — см учитковый, а собак бз наморника!

— Без намордника, потому что на службе, — ответил Семенов.

— Какья разница…, — попытались протестовать остальные.

— Короче, взялись за руки и пошли в отдел! — скомандовал участковый, — Небось, дорогу знаете?

— Знам, а кк же, — отозвался один в куртке, — за рки-то зчем?

— Да чтоб не упасть, а то снова все пальто затопчите своему товарищу.

Трое друзей в обнимку направились в сторону проспекта Шаумяна.

Вайда гордо следовала за ними.

— Мжет, тпустишь, нчальник, — периодически жаловался кто-нибудь из них, — мыж нчего плхого нсделал. Ну, впили нмного…

— Не могу, граждане, — отвечал им Семенов, — у отделения план горит! У вас ведь на заводе есть план? Вы его выполняете? Вот и мы выполняем!

На углу с Республиканской улицей, прямо у пивного бара, сидела на складной табуретке маленькая седая старушка в фуфайке, из-под которой, словно пачка, торчал коротенький цветастый халат. Между ног, одетых в черные лосины и обутых в кеды на шерстяной носок, стояло ведро с цветами. Завидев сотрудников милиции в форме, она попыталась скрыться, но Семенов уже заприметил ее.

— Марфа Петровна, опять частным предпринимательством занимаешься в неположенном месте? Айда с нами!

Старушка нехотя развернулась.

— Да у вас местов не хватит столько, — попыталась она отговориться, — вон каких красавцев ведешь!

— Для тебя у меня всегда местечко найдется, — вежливо парировал Семенов.

В этот момент старушкой заинтересовалась Вайда и, подбежав к ней, стала обнюхивать со всех сторон.

— Да иду я, иду, — обратилась к собаке Марфа Петровна, — чуть что, так сразу зверя своего спускаете! Не убегу, не боись.

Стажировка Павла продолжалась до конца месяца, а затем он стал нести службу самостоятельно.

Семенов на время пропал из его поля зрения, и они виделись только на совещаниях. Спустя полгода после их первой встречи Семенова неожиданно арестовала прокуратура за вымогательство, но доказать ничего не смогла, и скоро он снова вернулся на свой участок. Тот оставался свободен — работать было некому. А еще через месяц Семенов был назначен начальником участковых, а затем переведен с дальнейшим повышением в другой район…

Полина нашла Павла через десять лет после расставания.

Правда до этого они несколько раз созванивались и даже виделись в суде во время развода, но это была вынужденная встреча. Почти сразу она вышла замуж, о чем не преминула сообщить, добавив, что теперь есть кому заботиться о Кристине.

Павлу казалось, что давнее желание увидеть дочку совершенно не говорило о том, что он испытывал к ней сильные отцовские чувства, о которых когда-то читал в книжках. Быть может, потому, что вынужден был уйти, когда ей было несколько месяцев, и не успел осознать ту родственную связь, что объединяет близких людей. А может, он просто был действительно такой нечувствительный, как говорила по телефону жена, в очередной раз отказывая ему во встрече с Кристиной.

Во всяком случае, он был рад увидеться. Сам удивился тому, что все причиненные женой обиды куда-то подевались. Нет, он не забыл то, что произошло в день расставания. Он помнил все до мельчайших подробностей. Но теперь казалось, что это было не с ним. А просто кто-то ему рассказал ту грустную историю о собаке, мужчине, женщине и новорожденной девочке. Теперь он словно со стороны смотрел на случившееся. Ведь не мог же он, серьезный взрослый человек, сидя на скамейке детской площадки, рыдать навзрыд, не обращая никакого внимания на идущих мимо людей. Тем более, что сейчас он стал милиционером и понял, что чужое горе часто переносится тяжелее своего.