Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не имею чести вас знать! — сказал атаман, не подавая руки. Матрос несколько смутился.
— Нам приказали взять у вас оружие!
— Хорошо, сейчас сдам! — сказал атаман и приказал отряду строиться. Вмиг на платформе выстроились около 300 партизан с пулемётами.
— Берите! — предложил атаман. Матрос понял наше предложение:
— Мы не хотим с вами драться. Не хотите сдавать — не надо, уходите!
— Вы только каратели для безоружных, а где сила, там вы — трусы! — сказал атаман.
Партизаны сели в вагоны, и поезд стал медленно отходить от перрона. Вдруг сзади послышалась стрельба, и пули со свистом стали пролетать мимо вагонов. Это было неожиданностью. Поезд остановился, и партизаны, выскакивая из вагонов, рассыпались в цепь. Наступление на Челябинск было непродолжительным, ибо матросы, видя, что дело принимает другой оборот, быстро сели в вагоны и отошли под сильным обстрелом на запад.
Это был последний дорожный аккорд. До Омска отряд дошёл уже спокойно».
Ко времени прибытия отряда Анненкова в Омск здесь уже была установлена советская власть. Однако, наряду с Советами рабочих и солдатских депутатов, в городе действовало Войсковое Сибирское правительство, возглавляемое атаманом Копейкиным, которое ведало делами казачества, а также так называемый Совет казачьих депутатов (Казсовдеп), который целиком и полностью стоял на позициях советской власти и вскоре вошёл в состав Совета.
Город был переполнен военными. Только казачьих полков, прибывших с фронта и в большинстве своём не разоружившихся, скопилось здесь восемь.
Рядовые казаки при полном вооружении слонялись по городу, пьянствовали, устраивали дебоши и творили насилия. Не отличалось примерностью и поведение офицеров.
Все усилия Совета разоружить и расформировать казачьи части, а казаков отправить по домам наталкивались на упорное противодействие Войскового правительства. Однако вскоре среди казаков произошёл раскол: часть из них подчинилась приказу Совета о разоружении и разбрелась по станицам, другая — встала на сторону Войскового правительства.
Воспользовавшись отсутствием единства среди казаков, Совет в ультимативной форме потребовал от них в течение трёх суток сдать оружие и предупредил, что в противном случае они будут объявлены вне закона. Таким образом, с двоевластием в городе было покончено, и власть полностью перешла в руки Совета. В Омске остались лишь гвардейский казачий дивизион и партизанский отряд Анненкова.
«Войсковому атаману нужно было, опираясь на эти две части, арестовать самочинно введённый Совказдеп, но, к сожалению, слабохарактерный и нерешительный войсковой атаман, несмотря на убедительные просьбы атамана Анненкова и других командиров, не сделал этого, и кончилось тем, что Совказдеп предупредил войскового атамана и в одну ночь арестовал его помощников и экстренно отправил в Томск», — пишет Анненков в своих записках.
Началась борьба Анненкова с Совказдепом. По инициативе атамана все станицы послали протест и приговор о непризнании Совказдепа, но тот действовал энергично и не обращал на протесты станиц и Анненкова никакого внимания. Первым же приказом он расформировал гвардейцев и партизан. Гвардейцы сдали оружие и разошлись, но партизаны не подчинились. Анненков собрал тайный съезд делегатов от ближайших к Омску станиц. На съезд прибыли представители более чем от 2/3 станиц всего войска. Съезд вынес приговор:
1) Совказдеп не признавать.
2) Отряд не расформировывать.
3) Ввиду ареста наказного атамана и его помощника, выполнять все приказы атамана Анненкова.
4) За неисполнение этого приказа лишать звания казачества и выселять из станицы.
Приговор был послан во все станицы с приказом Анненкова, в котором говорилось, что отряд не расформировывается и, если большевики пошлют в станицы войска, он будет вести активную борьбу с ними. В нём также предписывалось вести тайные списки тех, кто стоит на стороне Совказдепа, дабы после переворота истребить их с корнем.
Совказдеп, чувствуя своё неуверенное положение, издал другой приказ, в котором объявил себя составной частью Омского Совдепа, отказавшись, таким образом, от самостоятельности. Здесь же он выступил инициатором призыва казаков в ряды красного казачества. Со слов Анненкова, на этот призыв откликнулось лишь 17 казаков. «Даже большевистские газеты подтрунивали на этой цифрой», — иронизирует атаман.
Тогда Совказдеп, являясь уже отделом Совета рабочих, крестьянских и казачьих депутатов, объявил отряд Анненкова незаконной организацией и просил Омский Совдеп ликвидировать отряд. Хитрый Анненков направил в Совдеп письмо, в котором утверждал, что против советской власти не идёт, а идёт только против своего казачьего органа. Письмо возымело действие, и большевики ответили Совказдепу, что атаман Анненков ничего незаконного не делает, а если отряд Совказдепу не нужен, то пусть он сам его и расформировывает. Обиженный Совказдеп решил созвать казачий съезд, однако казачество эту затею проигнорировало.
Офицерство в абсолютном большинстве отказалось разоружаться и перешло на нелегальное положение. Вместе с офицерами, сохранив оружие, на нелегальное положение перешла и часть рядового казачества, привыкшая уже к вольности и не желавшая переходить к мирному труду. Уходила в антисоветские отряды и зажиточная часть станиц, решившая бороться за утраченное положение.
В начале января 1918 года на одной из железнодорожных станций под Омском состоялось нелегальное совещание командиров нескольких офицерских групп, не подчинившихся Совету. Офицеры решили не признавать советскую власть, разойтись по ближайшим станицам, приступить к созданию и вооружению отрядов и ожидать дальнейшего развития событий.
Остатки фронтового отряда Анненкова, насчитывавшего 24 человека, ушли в станицу Захламинскую, находившуюся в шести верстах от Омска, и затаились.
Начиная с февраля 1918 года военное подполье в крае активизировалось. В Омске оно объединилось в организацию, названную «Тринадцать», по числу вошедших в неё отрядов. Одни исследователи считают её монархической, другие — эсеровской. Вначале организация располагала незначительными войсковыми силами. Лишь отряды Анненкова и уже знакомого нам Волкова, ставшего к тому времени полковником, выделялись численностью: у первого было уже более 200, у второго — около 300 всадников[55]. Это давало Анненкову возможность занимать в организации независимое положение и действовать в значительном районе от Ишима до Иртыша, совершая набеги на хутора, деревни, аулы без согласования своих действий с организацией[56].
