– Это же «слезы русалки»! – всплеснула она руками прямо перед своей пышной, как у куклы Барби, грудью. – Никогда в жизни не видела подобной красоты.

Мистер Уильямс с улыбкой взглянул на молодую женщину, словно хотел сообщить ей, что сам он тоже еще никогда в жизни не видел такой красавицы, как она.

Мне тут же захотелось накричать на старика, остудить его пыл, предупредить, что подобные красотки, как она, в два счета расправляются с такими пожилыми джентльменами, как он.

– Моя мама точно так же называла эти китайские колокольчики – «слезы русалки». – Он снова улыбнулся красавице, и это была отнюдь не стариковская добродушная улыбка. – Вы, наверное, выросли на берегу океана?

– Да, сэр. Именно так. В штате Алабама, городок Галф-Шорс. Прямо на берегу залива.

Она протянула старику ухоженную руку со свежим маникюром. Правда, я успела заметить, что ноготь на большом пальце сломан.

– Меня зовут Лорелея Коннорс. Я – мачеха Мерит.

Мистер Уильямс с готовностью пожал протянутую руку и удивленно вскинул брови, глядя на меня. Видно, ожидал внятных объяснений на тему, что и почему.

С реки вдруг подул уже не бриз, а сильный ветер. Его порывом обдало всех нас, и дом, и колокольчики наверху. И они тотчас же забренчали на разные голоса. Как же нестерпимо долго тянется этот день, подумала я. Весь груз переживаний за последние несколько месяцев вдруг навалился на меня с новой силой, и я почувствовала, что ноги больше не держат меня.

Лорелея оказалась ко мне ближе всех. Она же и подхватила меня под руку, а потом они вместе с мистером Уильямсом осторожно подвели меня к плетеному креслу с вдавленным сиденьем. Я поблагодарила их кивком головы, не смея от смущения даже взглянуть на обоих. Вместо этого я принялась бесцельно разглядывать выщербленные половицы пола на террасе, прислушиваясь к глухим порывам ветра за домом. А колокольчики все звенели и звенели, и их стекольный звон, подобно волнам, омывал нас со всех сторон.

Вот тебе и кровные узы! Получается, что для некоторых кровь – это обычная водица. От зоркого глаза Лорелеи не укрылось, как замялась Мерит, прежде чем пожать протянутую руку Оуэна. Пожалуй, это первое, что бросилось ей в глаза. Она даже сняла с руки браслет и нацепила его на другую руку, как напоминание самой себе не забыть внести это наблюдение в свою Тетрадь умных мыслей. А еще она заметила, что глаза у Мерит такого же цвета, как у Роберта и у их сына, бездонно-голубые. Разве что синева более темная и насыщенная. Такое ощущение, что в глубинах этой синевы Мерит прячет все свои горести и печали, которыми полнилась вся ее прежняя жизнь. Неудивительно, что она научилась смотреть на все и на всех с некоторой долей подозрения. А вдруг грядет очередное несчастье? Впервые за долгие годы Лорелея почувствовала, как сердце ее смягчилось по отношению к уже совсем взрослой падчерице. Правда, она никогда не признается Мерит в том, что сумела понять, в чем состоит ее слабость. Просто Мерит воспринимает все обиды и горести гораздо острее, чем большинство людей, вот она и научилась прятать свои переживания в самой себе, не выказывать посторонним ни эмоций, ни истинных чувств.

Лорелея присела на корточки перед Мерит, чтобы заглянуть ей в лицо.

– Если вы объясните мне, где у вас тут кухня, я сбегаю и принесу вам воды.

Мерит посмотрела на Лорелею такими глазами, что та невольно вспомнила несчастное выражение, застывшее на морде лисицы, которую мамин любимец, пятнистый кунхаунд по кличке Роско, загнал в угол курятника, куда лиса вздумала забраться за добычей. Голод, беспомощность и крохотный огонек надежды на то, что, быть может, все же удастся как-то вырваться из лап гончей.

– Зачем вы приехали? – спросила у нее Мерит. Ее северный акцент неприятно резанул слух, хотя и был понятен и даже в какой-то степени привычен для Лорелеи.

– Посчитала, что пришло время познакомиться вам со своим младшим братом. Тем более что ваш покойный отец очень хотел такой встречи.

Лорелея надеялась, что ей удалось более искусно замаскировать свою неприязнь к падчерице, как это делала сейчас Мерит.

Мерит попыталась подняться с кресла, и Лорелея инстинктивно почувствовала, что помощь ей лучше не предлагать. Это все равно что браться помочь гремучей змее, которой прищемило хвост камнем. Наверняка ведь укусит в итоге, потому что больно. А вот почему ей больно, она того не понимает и не хочет понимать.

Мерит снова плюхнулась на сиденье и уставилась испепеляющим взглядом на Лорелею.

– А с чего вы вдруг решили, что я… – Она метнула взгляд на Оуэна, прежде чем продолжить: – Что мне есть дело до того, чего там хотел отец? Он-то ведь не сильно интересовался тем, чего бы хотелось мне. Так что мы с ним квиты. По нулям.

Лорелее захотелось возразить падчерице. Она даже готова была процитировать ей что-то подходящее из своей Тетради умных мыслей. Например, что жизнь – это не спорт, где все измеряется очками и голами. Но едва ли Мерит сейчас в том состоянии, чтобы понять и оценить всю правоту таких сентенций. А вот ей самой уже было абсолютно ясно, что делать дальше. Взять Оуэна за руку и отправиться на поиски подходящего отеля. Надо дать Мерит какое-то время, чтобы та привыкла к факту их появления в этом городе. Но время подпирает, точнее, оно уже просто давит на нее. А потому надо идти напролом, решила она. Что ж, раз так, значит так. Сейчас даже самый мощный ураган, если он вдруг обрушится на них, не сдвинет ее с этого крыльца.

Лорелея перехватила испуганный взгляд мальчика. Вперед!

– Ваш отец всегда повторял, что вы с Оуэном похожи как две капли воды. И не только внешне. Он тоже неразлучен с книжками. И плавать очень любит. Регулярно ходит в бассейн и даже участвовал в спортивных соревнованиях во время летних каникул. Правда, призовых мест мы пока не занимали, но все призы у нас еще впереди. Ваш отец рассказывал, что вы тоже в детстве увлекались плаванием.

Мерит посмотрела на Оуэна, а тот, в свою очередь, глянул на нее. Так они и разглядывали друг друга некоторое время своими похожими как две капли воды глазами. А у Лорелеи, как у той загнанной в угол лисицы, тоже затеплилась надежда. Неужели ей все же удалось достучаться до запертого наглухо сердца Мерит? Расчистить узенькую тропку приязни среди той пыли и грязи, которыми заросла душа этой еще совсем молодой женщины?

– А еще Оуэн обожает рисовать. Он даже красками пишет. Ваш брат вообще очень творческая личность. Вы бы только посмотрели, какие чудесные модели он мастерит из наборов лего.

Брат и сестра продолжали молча изучать друг друга. Мерит никак не отреагировала на последние слова мачехи, и Лорелея принялась лихорадочно соображать, какие еще аргументы она может привести падчерице, достаточно убедительные для того, чтобы та позволила им остаться здесь, в этом доме. Она уже приготовилась напомнить ей, как они с сыном обожают лакомиться шоколадными батончиками «Орео» (которые, по словам Роберта, так любила его дочь), но в этот момент Оуэн засунул руку в карман своих джинсов и извлек оттуда листок бумаги. Он протянул его Мерит и сказал: