— Анфис, мелкий прав, — поддерживает разговор другой юноша в до блеска начищенных плоских туфлях с длинными носами.

Подвернув рукава пиджака, он беспрерывно крутит дорогими часами, привлекая к ним внимание. Толстый браслет смотрится убого на худом мальчишеском запястье.

— Сижки не будет? — спрашивает у друга, а потом поворачивается ко мне. — А у вас?

Если бы я еще знал, что этому малолетнему от меня нужно. Вместо ответа хищно скалюсь, словно тигр, обнаруживший, что дрессировщик забыл закрыть клетку. Парень отворачивается.

— Мне не нравится, что я будто социобл*дь, — серьезно расстраивается Анфиса, громко вздыхает, попивая свой молочный коктейль через яркую трубочку.

— Фапать, милая, на тебя будут в любом случае. Ты же красава. И форсить тебе нужно в первую очередь именно лук, — показывает тот, что говорил первым, свой безразмерный свитер и тугие штаны, обтягивающие его дохлые, длинные ноги. — И шеймить будут полюбас, забей на хейтеров, нам главное донаты. Расслабься, ты же не шкура какая дешевая.

Нет, это выше моих сил. Отодвигаю стул, бросая деньги на стол.

— Я на улице подожду.

— Как я переживаю, — игнорирует мой уход Анфиса, громко вздыхая.

— Кто этот подсос? Твой старший брат что ли? — слышу за спиной.

Торможу у двери. В первое мгновенье хочу вернуться и дать этому знатоку русского языка в челюсть, но потом успокаиваюсь, понимая, что если я ему врежу, он просто развалится на анатомический макет скелета человека, по типу тех, что стоят в классах биологии. Садись потом из-за него в тюрьму.

Пятнадцать минут спустя, устав ждать, усаживаюсь в машину и делаю прозвон. К счастью для Анфисы, она тут же прибегает, усаживаясь на переднее сидение. Выглядит при этом жутко озабоченной.

— Чувствую себя просто ужасно. У меня такие проблемы, — пристегивается Фифу, хватаясь за голову.

Ей плохо, она страдает. Я хочу помочь, пытаюсь разобраться. Машину с места не трогаю, хмурюсь, разглядывая свою невесту.

— А что случилось? — наклоняюсь к ней, заглядывая в лицо.

В машине звучит радио.

— Сделай, пожалуйста, музыку потише, — дергается Фифу. — Как что? — поворачивается ко мне, в ее глазах сверкают слезы. — Я профи модель, у которой в Instagram меньше тысячи подписчиков.

Я отрываю взгляд от приборной доски и смотрю на Анфису. Я, наверное, что-то в этой жизни не понимаю. Но то, что она сейчас сказала — это не проблема. По крайней мере, для меня. Но Фифу дрожит, ее лицо покраснело. Она ждет от меня сочувствия, но для меня это, что-то вроде «Опять ты меня из садика забираешь! Не хочу с тобой! Хочу с бабушкой!».

— Неизлечимая болезнь, пожар в квартире, потоп на складе или порча партии товара, вот это — проблема.

Фифу вздыхает, шмыгнув носом, во взгляде такая беззащитность.

— Ты бываешь жестоким, нет, чтобы пожалеть меня.

— Не вижу проблемы.

— Для меня это важно, — вскрикнув, прикусывает она нижнюю губу.

Прищуриваясь, разглядываю свою надувшуюся невесту. Странный у нас разговор получается. Поддавшись чувству обиды, Анфиса перестала быть сильным взрослым человеком, который справляется с любой ситуацией и управляет ей. Вместо этого она стала маленьким ребенком, выясняющим отношения. И моя невестушка потеряла ту опору и защиту, которую видела во мне. Потеряла стабильность, надежность и безопасность мира, ведь все это может дать только сильный взрослый. А теперь хочет вернуть в одночасье, просто топнув ножкой, поплакав. Но так ведь не бывает. Чувствую себя отцом, а не женихом.

— Я взрослый человек, Анфиса, а взрослые люди решают проблемы. А не хнычут в ладошки, требуя сострадания. Если тебе нужен раскрученный аккаунт в сети, ты должна нанять специально обученных для этого рекламщиков. Деньги я дам.

— Ладно, — соглашается Анфиса, кивая.

— Жалеть я могу, но только, когда происходит что-то серьезное.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ладно, — повторяет.

— Успокоилась? И прекрати общаться с этими дегенератами, — имею я ввиду двух из кафе, — вдруг их умственная отсталость заразна.

Она издает что-то вроде смешка сквозь слезы и соглашается. Мы наконец-то отъезжаем от этого странного места, но мое настроение неумолимо портится. У всех пар бывают трудные моменты. Как и в любых отношениях — это нормально. Но куда делась милая, всегда веселая, классная девчонка, в которую я влюбился с первого взгляда? Расстроилась из-за какой-то ерунды и не способна перешагнуть маленькую неприятность?

Несколько минут мы едем молча, а потом Анфиса поворачивается. Секунда — и она начинает улыбаться, спрашивая меня о том, как прошел мой день. Она начинает щебетать о съемках, показывать фото на мобильном, рассказывает, что успела даже кое-что посмотреть в Берлине.

И постепенно я расслабляюсь, слежу за выражением ее лица, оно такое же, милое и приветливое, как и прежде.

Арсений

Сегодня мы празднуем первый настоящий контракт Анфисы. Я оплатил ужин на пятнадцать человек в уютном, но шикарном ресторане на набережной под названием «Рыжая лиса». Здесь подают отличные блюда из морепродуктов, а я знаю, что Фифу их обожает. Живописный вид из окон, приятная музыка, отличное обслуживание, да и интерьер не подкачал. Особенно мне нравятся люстры из оленьих рогов под потолком. Фифу надела милое короткое белое платье и светится счастьем. Глядя на нее невозможно не улыбаться. Мы с ее агентом, здесь единственные люди кому за… Праздник звенит юным женскими голосами подружек моей невесты.

С аппетитом поедаю брускетту с хамсой и томатами, когда в зале появляется опоздавшая гостья. С неохотой отрываю взгляд от лосося с черешней в загадочном розовом соусе. Вылавливаю взглядом идущую к нашему столу родственницу. Сегодня она снова в красном, платье длинное, почти в пол, закрыто по самое горло. Меня это почему-то радует, пялиться здесь особо не на что, а после случая в замке мы с моим «нефритовым жезлом» стараемся лишний раз не смотреть на нее вообще. Василиса здоровается с каждой худощавой щепкой на этом банкете, обнимается, любезно нахваливая наряды. А потом поворачивается ко мне спиной, обнимая агента моей Фифу. И студень с райскими яблочками и свежим хреном застревает у меня в горле.