— Нет, я пойду с тобой. Я должна знать, что и как будет проходить, — произнесла я устало.

Погладила маленькую ручку своего ребёнка и, встав с кресла, оправила медицинский халат и пошла вслед за мужчинами.

Рядом с Дианой находилась мед. сестра. То, что Диана под присмотром, немного успокаивало. Но сердце всё равно было не на месте, от того, что я даже на недолгое время отлучилась от неё.

Мы расположились в стильном и современном кабинете фон Айхенвальда и он сразу же подробно рассказал, что будет происходить в течение трёх следующих дней.

Переводчик монотонно переводил его слова.

— Завтра девочке будет сделана электрокардиограмма и контрольный анализ крови. После этого, ей начнут давать иммуноподавляющие препараты, чтобы впоследствии предотвратить отторжение донорской почки.

Доктор спокойно нам всё объяснял, даже улыбался, а переводчик переводил таким тоном, словно операция по трансплантации почки была обыденной и вовсе неопасной для жизни.

— Выписка обычно проходит через четырнадцатый день после операции. Ещё пару месяцев вам и вашей дочери придётся жить неподалеку от клиники, чтобы регулярно показываться на осмотр и сдавать необходимые анализы. Только после того, как риск отторжения будет нулевым, вы сможете вернуться домой.

— Весомым преимуществом проведения операции в Германии является наличие собственного банка органов и высококвалифицированных специалистов, — произнёс Макар, когда мы возвращались обратно к Диане.

— Меня это не утешает. Мне очень страшно, Макар. В голову так и лезут назойливые мысли: А что, если вдруг, почка не приживётся? А как пройдёт сама операция? Диана ведь ещё такая маленькая… Господи… Как же я хочу, чтобы этот кошмар уже скорее закончился и остался позади, как страшный сон…

— Увы, Наташ. Наш кошмар только начинается, — сказал он в ответ, вводя меня в ещё большее отчаяние. — Но Диана не одна. И ты теперь не одна. Это главное. Я с вами.

«Теперь не одна… Теперь не одна… Теперь не одна…»

Эти слова какой-то музыкой прозвучали среди отчаяния в моей душе.

Мне вдруг показалось и подумалось, что Макар с какого-то мгновения резко изменился, поменял вектор своей жизни и своих мыслей.

«Странно, конечно, так считать, ведь мы знакомы с ним всего несколько дней… Но, почему-то мне кажется, что всё именно так — с появлением в его жизни Дианы, он изменился. А её болезнь что-то переломила в нём, а точнее, снесла какие-то невидимые, но стальные барьеры. И теперь, он защитной стеной станет для своей дочери, преградой для боли опустится. И моя малышка будет в безопасности рядом с ним…»

Мы вернулись в палату.

Моя девочка спала.

Сегодня с ней всё будет хорошо. Первые анализы сделаны. Первый этап пройден.

До операции три дня. Наталья

Макар обо всём позаботился и снял номер в ближайшей к клинике гостинице.

«Так, я не поняла, а почему только один номер?»

Задала ему этот и вопрос.

— Наташа, — вздохнул он. — Я хочу проводить со своей дочерью по возможности максимально много времени. Плюс, ко всему, она нуждается в постоянном присмотре. Я бы мог тебе снять отдельный номер, но ты же не оставишь Диану со мной одну?

— Нет, — сказала честно.

— Да я и сам пока не уверен в себе, ещё ненароком наврежу малышке. Поэтому, один номер. Но ты не переживай, номер большой, с двумя спальнями, двумя ванными комнатами, есть ещё гостиная, кабинет и игровая для ребёнка.

— Это точно номер в гостинице? — усомнилась в его словах.

Он хмыкнул и улыбнулся.

— Точно. Нам повезло, что одна из лучших гостиниц находится недалеко от клиники и самый лучший номер свободен на все три месяца.

— Три месяца? — удивилась я. — То есть, мы всё это время будем жить в дорогущем номере? А как же виза?

«Нет, я, конечно, понимаю, что Севастьянов богат, но… как-то мне очень неловко перед ним. Столько расходов».

— За визу не переживай. И я думаю, насчёт гостиницы ты права.

«В чём права?» — не уловила его мысль.

— Как только Диану выпишут, мы переедем в домик, где-нибудь в пригороде. Я дам задание своему помощнику, чтобы что-нибудь нашёл для нас подходящее.

­— Домик? Ты купишь домик в Берлине, чтобы прожить в нём пару-тройку месяцев? — я была крайне удивлена столь нерациональному использованию финансов. — Не проще ли снять квартиру... или дом на это время?

— Нет, — нахмурился Макар. — Снимаю я только номера в гостиницах и женщин. Остальное предпочитаю брать и покупать. И не нужно мне советовать, что делать, а что нет. Здесь я за всё плачу. Просто будь рядом и будь послушной, поняла меня?

Его слова прозвучали жёстко и крайне неприятно. Ну вот, едва Диане стало лучше, как тут же Макар снова вернулся к своему обычному образу противного и наглого хозяина жизни.

«А я уж было подумала…»

— Поняла, — ответила ему сухо и убрала задрожавшие руки в задние карманы джинс.

— Вот и умница, — сказал он раздражённо.

«А сейчас я что ему сделала?»

Вздохнула и проводила его удаляющуюся спину. Макар пошёл в кафе за кофе. Надо было пойти и самой купить себе кофе. А то ещё припомнит, что я ела и пила.

Было очень неприятно, что Макар ткнул меня носом в моё материальное положение. «Здесь я всё оплачиваю», — теперь крутились в голове его слова, а подсознание ядовито продолжило его мысль: «Будет так, как Севастьянов того пожелает, а ты молчи и просто радуйся, что он помогает. И лишний раз рот не открывай, а то ещё прогонит…»

Мы вроде с ним перешли на «ты», но после этого его заявления, мне как-то неловко так обращаться к Макару. Уж лучше пусть будет между нами дистанция. Я ему неровня, и он никогда не снизойдёт до такой, как я. И я ещё не забыла, что он держит меня рядом, как няньку Дианы и как человека, к которому она привыкла, и в данной ситуации нас нельзя разлучать. Но, пройдёт время, Макар приручит мою девочку и что тогда?

Внутренне содрогнулась от последней мысли.

Чтобы этого не произошло, мне лучше не злить и не сердить Севастьянова. Разлучаться с Дианой я не намерена.

К вечеру Диана снова стала улыбчивым и игривым ребёнком, и до завтра нас отпустили из больницы.

Макар взял Диану на руки и ласково заговорил с ней:

— Ты у меня очень храбрая девочка. Сразу чувствуется моя кровь. Ты скоро поправишься и тогда, я покажу тебе весь мир. Свожу в Диснейлэнд, а если захочешь, то и куплю его тебе. Правда-правда. У тебя будет всё самое лучшее, моя доченька. А ещё, совсем-совсем скоро у тебя будет моя фамилия.

Я возвела очи горе. Так и знала, Севастьянов будет чересчур баловать её, и растить из малышки не нормального ребёнка, а избалованную принцессу.