Бесшумно ступая по мягкому и пушистому ковру, я приблизился к этой нимфе и коснулся её волос, которыми был очарован.

Такие мягкие…

Потом провёл руками по обнажённым плечам.

Какая у неё кожа…

— Макар… — выдохнула она моё имя с теплотой и нежностью.

С трепетом провёл пальцами по её спине.

— Ты очень красива, ­— произнёс я мягким шёпотом.

Она улыбнулась, глядя на моё отражение в зеркале.

Я с трепетом и нежностью положил руки на её небольшую, но невероятно красивую грудь.

Трогал её всю, бессовестно и смело, а она стонала, шептала моё имя.

Я горел, а в зеркале отражался наш любовных жар.

Её лицо светилось негой и любовью.

Такая нежная, мягкая и желанная.

— Наташа… — прошептал её имя и впился губами в её приоткрытые губы…

Мелодия будильника вырвала меня из сна.

— Вот чёрт… — выругался я негромко, наблюдая у себя последствие сна.

«Не хватало ещё, чтобы мне снилась тётка моей дочери!»

Гневно скинул с себя одеяло и направился в душ.

Холодная вода, крепкий кофе — отличное лекарство от неожиданного и нежеланного желания.

«Проклятая девчонка! И что в тебе такого, что я со вчерашнего дня так много думаю о тебе?!»

Настроение было на нуле.

Гнев и недовольство бурлили в крови.

Быстро привёл себя в порядок. Оделся и вышел из своей спальни.

Я был неприятно удивлён царившей тишиной в номере.

Не церемонясь, вошёл в спальню Натальи, где она спала вместе с Дианой, и коротко улыбнулся, увидев свою малышку сладко спящей в своей кроватке.

Подошёл к кровати Натальи, и на секунду залюбовался.

Она сама выглядела как ребёнок и спала точно также.

Тёмные волосы были раскиданы по подушке, под щёчку она положила обе ладошки и сладко-сладко спала и тихонько сопела, приоткрыв алые губы.

«Проклятье!»

Сдёрнул с неё одеяло и прошипел в самое ухо, сонной девушки, которая не сразу поняла, что произошло.

— Уже пять тридцать утра, а ты всё ещё в постели. Немедленно вставай и приводи себя в порядок. Диана вот-вот проснётся. Нам нужно быть с утра в клинике, если ты об этом забыла и решила сладко спать вместо того, чтобы заботиться о здоровье моей дочери.

— Макар, ты что, не с той ноги встал? — растерянно произнесла она, сонно потирая глаза. — Нас ждут к восьми часам. Ещё времени вагон…

От неё пахло теплом, сладким печеньем и уютом.

И эта желанная сладость меня жутко взбесила.

— У тебя десять минут, — сказал я строго. — И не Макар, а Макар Демидович.

И ушёл, оставив её ошеломлённую.

Хлопнул бы дверью, высвобождая свою злость, но моя малышка сладко спала.

И чтобы дать выход своему непонятно откуда взявшемуся гневу и раздражению, решил включить ноутбук и просмотреть электронную почту, на которую вчера мне прислали отчёты начальники из разных отделов.

Чувствую, сегодня они все получат отменную взбучку.

Наталья

Доктор Колман фон Айхенвальд вошёл в комнату ожидания с широкой улыбкой. Следом за ним вошёл Макар с Дианой на руках.

Я изнервничалась, пока ждала их.

У Макара сегодня было невероятно отвратительное настроение, что он даже не позволил мне пойти вместе с ними на все процедуры, приказав мне сидеть и ждать.

Спорить времени не было и пришлось согласиться.

За это его дурное и странное поведение, я была безмерно на него зла.

— Новости хорошие, — произнёс доктор, а переводчик сразу перевёл. — Электрокардиограмма у вашей девочки отличная, анализ крови мы тоже взяли. После обеда уже будет готов результат. Операция стоит по плану. Единственное, хочу предложить сделать пересадку обеих почек.

— Обеих? — переспросила я непонимающе.

— У девочки одна почка вот-вот откажет, которую мы будем заменять, а другая почка у вашего ребёнка «немая». По данным вчерашнего обследования и сегодняшнего консилиума, мы пришли к выводу, что пока есть такая возможность, целесообразно заменить оба органа. «Немая» почка у вашей дочери не заработает, увы.

«Бедная моя Диана».

— Это… не опасно?

— Любая операция имеет определённую степень риска, — произнёс недовольно Макар.

— Всё верно, — сказал доктор. — Вы должны либо подписать согласие на пересадку обеих почек, либо оставим всё как есть и будем делать пересадку только одного органа.

У меня от страха засосало под ложечкой.

— Дома, врачи говорили, что вторая почка у Дианы работающая, просто слабее той, которая начала сбоить и отказывать… — пролепетала я озадачено.

— Я решил, что нужно делать операцию на оба органа, — сказал твёрдо Макар, нежно поглаживая Диану по спинке. — Но моей подписи недостаточно. Твоё согласие тоже необходимо.

Я недовольно поджала губы и обратилась к доктору:

— То есть, вы точно уверены, что вторая почка «немая»? И, если я правильно понимаю, это значит, что она неработающая?

— Наташа… — угрожающе произнёс Макар, но я даже не обратила на него внимание.

— Да, — кивнул фон Айхенвальд. — И я настоятельно рекомендую делать двойную трансплантацию.

«Господи, помоги нам…»

Я сглотнула и посмотрела на Диану, которая широко зевала и тёрла глазки кулачком. Она так доверительно прижималась к своему отцу, что не возникало никаких сомнений — это папина дочка.

А Макар? Он целовал её в макушку и улыбался ей, когда она глядела на него и хваталась пальчиками за воротник его белой рубашки.

«Господи, ну зачем ты посылаешь этой крошке такие трудности? Она не должна болеть. Не должна. И раз так сложилось, что операцию оплачивает Макар и он согласен, то я просто обязана поддержать его. Диана должна жить полноценно, с двумя здоровыми почками. Она будет здоровым ребёнком».

— Я согласна на двойную трансплантацию. Где именно подписать? Я не вижу никаких бумаг.

— Сейчас к вам подойдёт специалист с документами. Подождите немного, — улыбнулся доктор. — Как только подпишите, медсестра сразу вас отведёт в приготовленную палату. С сегодняшнего дня, Диана будет находиться в клинике. Мы будем готовить её к операции. Начнём давать иммуноподавляющие препараты. И кто-то из вас должен остаться при ребёнке. Решайте, кто это будет.

Доктор ушёл.

Переводчик тоже вышел, он отправился за кофе.