в действительности, почему-то, мне как будто бы не было до этого никакого дела.

– Времени у меня мало, так что перейдем сразу к делу.

– Ты как попал сюда, сука, мать твою так, и какие у нас с тобой еще могут быть дела? А?

– Вопрос хороший. – отвечал ночной гость, – Правильный вопрос. Ведь вампиры, как известно, не могут попасть в жилище без специального приглашения. Людские законы о неприкосновенности частной собственности для нас священны. И все-таки, они не безупречны. Существование многоквартирных домов сделало этот момент несколько размытым. Представившись курьером, я получил разрешение войти от твоей пожилой соседки этажом выше через домофон.

– Антонины Семеновны? ЧТО ТЫ С НЕЙ СДЕЛАЛ, ГОНДОН??

– Твоя соседка двинула кони, – констатировал Соломон, вытирая рукавом губы. – Еврейскому вампиру достаточно разрешения одного из жильцов подъезда, чтобы получить доступ внутрь. А конкретно твоя квартира оказалась неприватизированной. Очень неосмотрительно. – предполагаемый вампир неодобрительно поматал головой. – Попасть в такую квартиру – для вампира это дело техники.

– Она в социальном найме. И, вообще, лучше не ссы мне в уши, псих ты сраный, блядь, извращенец. Я ведь с самого начала так и знал, что ты какой-нибудь пидор. Вали-ка лучше отсюдова, пока я не позвонил ментам.

– Не слишком гостеприимно. Мы ведь с тобой без пяти минут братья. Неприятно, знаешь ли, вдруг выяснить, что твой без пяти минут брат, оказывается, – мусорская подстилка.

Я слегка растерялся, но потом быстро пришел в себя.

– Так, блядь, четвертый час ночи, братишка, я по горло тобой сыт уже, – кричал я, в истерике, подымаясь с постели, готовый выпроводить предполагаемого родственничка из своей квартиры. Однако, внезапно, перехватив свое отражение в зеркале, я заметил, что Соломон в нем не отражается. Я попробовал было изменить угол обзора, но все бестолку – у чувака просто не было отражения, и все тут. – Что все это значит?

Сраный фокусник отравлено улыбнулся, и капельки крови медленно поползли вниз по его подбородку.

– Чтобы разобраться в этом феномене, предлагаю обратиться к элементарной физике. Начиная с XIX века, зеркала делают из посеребренного стекла, так? – я зачем-то кивнул. – А серебро, как известно, вампирам противопоказано. По этой причине, ты и не видишь моего отражения.

Я начал вспоминать все дурные приметы, которые прошлым вечером показались мне лишь игрой воображения: его нечеловечески острые зубы, дождь, который был вызван его зонтом, разговор с бродячей собакой… Да и откуда вообще он взял, что я иду к остановке? Все это теперь уже не казалось мне таким уж обыкновенным.

– Также, ни для кого не секрет, что вампиры обладают способностью к трансфигурации – перевоплощению в некоторых ночных существ, таких как, например, летучие мыши, крысы, волки и некоторые породы кошек. Видишь ли, Стас, прошлой ночью, когда на тебя напал и укусил черный кот, в действительности ты был укушен вампиром в другом обличии.

– Так это был ты?

– Дошло ж-таки наконец.

В истерике я схватился за кровавую метку на шее, с головой забрался под одеяло и стал раскачиваться и кричать как недееспособный.

– ЭТО ВЕДЬ СОН. ЭТО ВСЕ СРАНЫЙ СОН. Я СКОРО ПРОСНУСЬ ПО БУДИЛЬНИКУ И ТЕБЯ ЗДЕСЬ УЖЕ НЕ БУДЕТ.

– Ты сам этого хотел, – спокойно отвечал Соломон, пожимая плечами. – Разве не за этим ты оставил своих корешей в тот вечер? Разве тебе не хотелось отделаться от вечного противостояния соблазнам и созерцания чужих пороков? Мне все-е известно, Стас. Ты мне понравился. И я решил, дай думаю, кусну тебя по-дружески. Обрати внимание, я не выпил тебя до дна, как твою соседку, а оставил немного крови, чтобы ты смог сам восполнить недостаток, когда придет время.

Занавески раскачивались на ветру, отражаясь в зеркале у кровати, в компании тумбочки, гладильной доски и всех остальных предметов в комнате, за исключением гейского еврейского недоделанного вампира.

– Это произойдет совсем скоро. Должно быть, ты уже заметил за собой первые признаки обращения: безразличие, плохой аппетит и все в таком духе. Вижу, ты еще не до конца веришь в происходящее. Это нормально. У тебя есть еще пара дней на то, чтобы привести в порядок дела, и принять свою судьбу. Я здесь, чтобы ввести тебя в курс дела, не более того. Вот моя визитка. По вампирским обычаям, я должен стать твоим наставником.

Надпись на визитке была:

«СОЛОМОН ЛАЗАРЕВ – ВРАЧ-СТОМАТОЛОГ»

Я поморщился.

– Э-э-э. Не обращай внимания. – отмахнулся стоматолог. – Это моя специализация из прошлой жизни. Позвони, когда придет время.

– А что, если я не позвоню? Что тогда? Ты от меня отцепишься?

– Тогда ты умрешь.

С этим, Соломон Лазарев обернулся черной молью и вылетел в раскрытую форточку. Рановато, значит, я снял с окон москитную сеть. От такого зрелища, перепугавшись, я обоссал постель. Позднее, меняя белье, я обнаружил причину своих дневных неудобств – крайняя плоть с моего пениса исчезла: усохла, словно ее никогда и не было…

Проснувшись, я убедился в том, что это был никакой не сон. Ни крайней плоти, ни Антонины Семеновны. В ее смерти обвинили, подаренного внуками, щенка ротвейлера. В тот же день его усыпили. Тело соседки вынесли в белом пододеяльнике, сложенном вдвое, четверо незнакомцев, скорбно глядящих под ноги, но то и дело спотыкающихся и теряющих равновесие в узких лестничных маршах. Из-под двери ее квартиры еще тянуло кровью и холодом, а меня больше не тянуло делиться произошедшим, с кем-бы то ни было. И, все-таки, сомнения не покидали меня. Под солнечными очками глаза были красными, как простыни в первый день месячных, а кожа болезненно белой, как простыни, во все предшествующие месячным дни. Солнце гадко щипало ее, так что я топал в лабораторию по темной стороне улицы, мимо отеля с почасовой оплатой, где срут бомжи.

Лаборант-гематолог – Вася Пешкин – звезда обеденных перерывов. Когда наступает время обеда, он остается в лаборатории за старшего, с оговоркой о том, чтобы ничего не трогал, а только следил за порядком. Услыхав мою просьбу, Пешкин зажопился. И жопился до тех пор, пока я не подколол его, что он, мол, тупо мебель и в лаборотории нифига не решает. Вот так я получил комплексный анализ крови всего за каких-нибудь полчаса, вместо положенных суток. Пришлось, правда, помучиться – кретин нашел вену только с десятого раза, но я не рискнул отбирать у него иглу. Я сам измерил себе давление. Девяносто на сорок пять. Уровень гемоглобина – девять с половиной граммов на литр, при минимальной допустимой норме в одиннадцать. Предварительный диагноз – анемия.

Дорогу к