тонкие занавески в гостиной я видел, как она перепрыгивает, очевидно, участки голого пола, не покрытые ковром. Я докурил сигарету и достал еще одну. Погода сегодня немного ветреная, но довольно ясно. Пока прохладно.

Растущую зелень в пустом пространстве вокруг дома Тадеуша можно назвать садом лишь условно. Здесь беспорядочно растут некогда высаженные культуры, есть несколько редких красивых цветов, но в остальном здесь беспрепятственно разрослись трава и сорняки. Это место выглядит очень уединенно дивно. Особенно часть упавшего дерева, которую обрезали, и она лежит посреди заднего двора дома.

Я взял с собой записную книгу и карандаш. Мне захотелось сделать наброски, которые были бы не просто отображением природы, а солнечного света и тепла, светящегося в прозрачном воздухе.

Наметив несколько линий, я приступил к рисунку. Я долгое время не брался за карандаш, но мои перерывы в рисовании длились и несколько месяцев, и все равно мой навык рисования не становился хуже. Мне нравилось рисовать только тогда, когда я хоть немного представлял, что хочу увидеть. Если я мог почувствовать, что мой рисунок может что-то передать, а не быть плоским изображением моего желания, я был вполне доволен.

Солнце медленно передвигалось по голубоватому небу, пронося свои лучи через большие зеленые листья. Близость к лесу несла некую прохладу и более громкие звуки. Не знаю, в городе тишина слышится иначе. Я отложил неоконченный рисунок, который со временем обретал все большее количество деталей, и сонно растянулся на поваленном дереве. Запах мха с теневой стороны затмевал все остальные. Сквозь листья на меня падали косые лучи. Тепло и солнце парализовали все тело. Мне нужно немного поспать.

Я проснулся в сумерках. Книга упала в траву, раскрывшись, и на одной из страниц я увидел кровь. Садясь, невольно прижимаю руку к груди и ощущаю под пальцами тепло и что-то мокрое. На моей рубашке крупные пятна крови, но я не чувствую, что ранен.

Посмотрев наверх, вижу на фоне лилово-синего неба застрявшую птицу на высокой ветке. Она воткнулась своим телом насквозь. Кровь капала с ее дрожащего светлого тела прямо на меня.

Я поднялся и прошелся немного назад, смотря только вверх. Первым делом я поднялся повыше, встав на ветку, вытащил птицу и оставил ее в траве. Запнувшись за камень позади себя, я споткнулся и упал назад, ударившись обо что-то тяжелое.

Когда я смог прийти в себя, я лежал в операционной Тадеуша. Заметив на своей шее и голове бинты, я впал в панику, и мои движения стали резкими и нервными. Поэтому, когда я захотел встать, я не мог никак заставить себя сдвинуться с места, постоянно предпринимая попытки себя успокоить.

Свет приглушен, мягко сияя бледно-голубым свечением вдоль белых стен. Вокруг операционного стола ничего нет, даже ремни свободно свисают с обеих сторон. Меня начало понемногу отпускать то наваждение, в котором я проснулся. Страх проснуться в подобном месте однажды поселился в моей голове, и теперь я каждый раз опасаюсь оказаться в месте вроде этого сильнее всего. Мне стало холодно. На мне еще есть бинты, но я не понимал, в чем их польза. Я чувствовал себя слишком потерянно и туманно, чтобы что-то соображать.

Медленно сажусь и опускаю ноги на пол. Раздается капающий звук со стороны раковины, и я невольно вздыхаю. Это напугало меня. Я до сих пор не знаю, чего ожидать, пока не разберусь в том, что со мной произошло.

Я подхожу к двери и заглядываю в зеркало на стене. Я выгляжу очень устало, свисающие бинты с моего тела просто ужасны. Начинаю снимать их с себя и замечаю, что они не скрывали под собой никаких ран. Сняв последний бинт со лба, я чувствую тупую ноющую боль в затылке. Похоже, это моя единственная травма, которую я к тому же помню.

На мне нет моей рубашки, я помню, как она покрылась бордовыми пятнами крови той птицы. В моей голове слишком быстро пронеслась мысль, имеющая сходство с последней, но я не успел ее обдумать, тем более помешал шум за дверью. Не найдя никакой одежды в операционной, я открываю тяжелую дверь и иду через темный узкий коридор к лестнице.

Со второго этажа лился уютный желтоватый свет. Поднимаясь наверх, я прислушиваюсь к стуку и шуму, раздающимся где-то в глубине дома.

Гостиная пуста, но меня не покидает ощущение напряженности, как будто что-то скоро произойдет. Я медленно обхожу все углы дома, словно ожидая появления кого-то. Я слышал, как кто-то вбежал на лестницу наверх. Обернувшись, иду на второй этаж.

В конце коридора захлопывается дверь. Я немного осматриваюсь, пока иду, и вижу, что ничего необычного не происходит. Открываю дверь, но ее сразу закрывают с той стороны. Я смотрю на дверь, по другую сторону которой кто-то держит ее, не впуская меня.

— Ева, все хорошо?

Я стучу в комнату Тадеуша, но дверь заперта на ключ. Открываю дверь ванной, отдергиваю штору и вижу полную ванну воды. Рядом лежит мокрое полотенце. Похоже, кто-то недавно принимал ванну. На полу до коридора тянется детский след ног. Следую ему до двери комнаты Евы.

Я заношу руку, чтобы постучать, но дверь открывается сама и моя рука замирает в воздухе. Из темноты на меня снизу вверх смотрят темные глаза. Лицо Евы бледнее обычного, кожа вокруг глаз кажется светлее, что отражает ее усталость. Никогда еще усталость не выглядела так красиво и мило. Кожа кажется сияющей, черты лица более… нет. Алый цвет губ сменился глубоким розовым.

Ева неуверенно прижимала к себе руки, на ней ее белая пижама до колен с кружевом. Волосы немного вьются после ванны. Осмотрев меня, она произнесла:

— Господин, Вы… не сердитесь на Еву?

— Так ты от меня пряталась?

Ева краснеет, что в темноте на ее белой коже выглядит только ярче.

— Ну, эм… Ева не знала, как Вы отреагируете на то, что она решила помочь Вам без Вашего разрешения. Я хорошо помню то чувство, когда Вы разозлились в прошлый раз, но… после выяснилось, что Вы даже оказались благодарны. Я хочу сказать, Вы… Мне было страшно оставлять Вас совсем одного там, снаружи.

— Ясно. Ева, где сейчас Тадеуш?

— Мастер срочно уехал вечером. Он сказал, что Вы присмотрите за мной. Но я нашла Вас без сознания возле дома. Вы… не просыпались.

Ева с трудом сдерживала слезы, сжав в руках свою пижаму. Представляю, как сильно она оказалась напугана.

— С Вами все хорошо? — Ева с надеждой взглянула на меня.

Я опустил руку на ее голову и мягко погладил.