тенях, — я заметил, как ужас холодной змеей проскользнул по всему ее телу, заставив стоять не шевелясь, — будут сначала нападать на меня.

Ева хотела подойти ко мне, но не смогла ступить и шагу.

— Ева, право же: я ведь не лгу тебе. Бояться темноты — все равно что активизировать свою фантазию. Ты ведь не хочешь, чтобы все твои потаенные страхи стали явью? Не думай о них. Ложись в постель.

Ева, ни слова не сказав, направилась к кровати. Забралась под одеяло и посмотрела в ожидании на меня. Я включил ночник у ее кровати. Ева от яркого света зажмурила один глаз.

— Я скоро вернусь. А ты пока считай звезды.

— Спасибо, Господин…

Я выдохнул, оказавшись за дверью. Мне уже никогда не бывает скучно.

Спустившись на первый этаж, выключил везде свет. Особой необходимости что-то делать здесь не было. Я спустился в подвал и направился к операционной. Но остановился на полпути. Если подумать, Ева не должна иметь ключи от этой комнаты. Ключи от подвала должны быть только у Тадеуша, их я не брал. Я мог бы переспросить у Евы, но не собираюсь сеять сомнения. Я отлично помню, что сказала Ева.

Я хотел просто выключить свет на всем этаже подвала у лестницы, но пошел дальше. Открыл дверь операционной и осмотрелся. На столе у стены лежат бинты и ножницы. Внизу, в шкафу, где хранится перевязочный материал, разбито стекло, но осколки убраны. Я раздраженно выдохнул сквозь стиснутые зубы и бросился наверх.

Ева так же лежала, положив голову на подушку. Ее глаза были закрыты. Я подошел к ней, сел на кровать и поднял ее за плечи. Ева словно безвольная кукла села, уронив вперед голову, скрыв лицо за распущенными волосами, однако начала подавать признаки пробуждения.

— Что… такое, Хозяин?

— Ты в порядке? Ты не поранилась, не ударилась?

Ева непонимающе смотрела на меня. Потом обрела способность сидеть сама и освободилась от моих рук.

— Ева в полном порядке. Просто очень устала. Время уже очень позднее.

Я понимал на что она намекает, но не хотел уходить.

— Да, знаю. Я хотел…

Замолчав, не могу продолжить. Ева сонно переспрашивает через минуту:

— Вы что-то хотели?

— Ммм?

— Когда пришли сюда. Вы ведь не просто так сюда пришли.

— Мы посмотрели на самое красивое за несколько тысяч лет затмение, и я, наверное, просто впечатлен. Не могу перестать чувствовать это.

Я невольно прижимаю руку к груди, там, где оно и ощущается. Как сжатая пустота, но в то же время… она будто разгорается крохотными искрами, испещряющими мое сердце.

— Вы… очень впечатлительны. Ева рада, что смогла Вас чем-то порадовать.

Наклонив вперед голову, Ева не торопилась ее поднимать, словно задремав. Я положил руку на ее плечо и немного потряс.

— Да, спасибо.

Ева подняла глаза, улыбнувшись.

— Что-то еще, Хозяин?

— Я хотел узнать, куда ты подевала мою рубашку.

— Пятна крови довольно трудно отстирать с белого, но я постаралась сделать все возможное. Утром я еще займусь ей, а когда она высохнет, поглажу и принесу Вам.

— Вот как. Спасибо.

— Я подумала… — Ева опустила голову, без сил говоря. Словно даже не понимая о чем. — Мне показалось, что Вы поранились. Но когда я расстегнула все пуговицы… Вы очень волнуете меня, Господин.

Ева подняла усталый, утомленный взгляд на меня.

— Как и Ева волнует Вас?

— Да, вероятно. У тебя осталась еда в комнате?

Ева смутилась, отодвинулась от меня и наклонилась к полу, чтобы вытащить из-под кровати маленькую плетеную шкатулку без крышки, в ней лежит та самая коробка сладкой соломки.

Я достал ее и открыл. Она почти полная.

— Мастер не разрешает мне есть в этой комнате… — Виновато произносит Ева.

— М? Почему? — Я попробовал, и посчитал соломку довольно вкусной.

— Наверное, это плохое качество для Евы. Я обещаю, что подобного больше не повторится.

Ева поклонилась мне, подавшись плечами немного вперед, я показал ей перед самым лицом коробку.

— Что… такое? — Ева непонимающе взглянула на меня.

— Поешь немного.

— Спасибо, — Ева вытянула из коробки одну соломку и стала хрустеть. Через некоторое время ее лицо приняло озабоченный вид. — Вряд ли удобно будет спать на крошках… Простите, Господин.

— Ты даже не почувствуешь. Не беспокойся из-за мелочей.

Ева посмотрела на меня как будто иронично, но на самом деле из-за усталости она едва контролировала выражение своего лица.

— Мастер не любит, когда Вы даете мне советы. Он считает, что Вы плохо влияете на меня. И я тоже так думаю.

Ева опустила голову, ее теплые мягкие волосы легли на мою руку у ее плеча.

— Ты говорила, что… Мастер называет себя плохим человеком. Это так?

Ева смутилась, но опять же: она едва держалась в сознании. Разговаривать с ней сейчас — все равно что напоить и без труда доставать нужные сведения.

— Я не всегда понимаю, чего от меня ждет Мастер. Но он понимает меня. Я не жду ничего, у меня нет никаких планов, и Мастер… пользуется этим, потому что я разрешила. Когда он хочет со мной… меня… вместе… он говорит, что это плохо, но ничего не может с собой сделать.

Ева даже невольно сделала снисходительное лицо, будто сама чувствует недоверие к его словам.

Меня затошнило от разыгравшейся фантазии и того, что она предоставила мне, принимая визуальную форму со слов Евы.

— Должно быть, тебе это уже надоело, — произнес я.

Ева посмотрела на меня с отторжением и злобой.

— Нет. Вы не правы. Ева каждый день проживает словно первый. Это… ничего не меняет. Мне правда очень спокойно, потому что Мастер всегда рядом.

К счастью, сейчас его и близко нет. И я могу сделать с ней все, что захочу.

— Ложись спать, Ева.

Ева слабо улыбнулась неожиданной милости с моей стороны. Пожелав мне добрых снов, Ева из последних сил ложится на подушку и сразу засыпает.

Отойдя к открытому окну, смотрю на ночное небо, по которому начинают плыть черные облака. Холод ветром проникает в комнату, развевая малиновые занавески. Я сел у окна и пробыл там около получаса, потом ушел к себе.

Ближе к утру сквозь сон я услышал слабый крик. Она тоже увидела их.

Золотистый клевер

Я открыл глаза, яркий лимонно-бирюзовый свет рассеялся по комнате. Уже утро, весеннее теплое утро. Меня пробирала дрожь, постель подо мной взмокла. В горле режущая сухость и будто собрался ком. Однако чувство не из приятных.

Сажусь, не торопясь вставать. Тело будто скованно, а ноги и руки пережили приступ судорог. Провожу ладонью