Я предлагала студентам задуматься, как общество этой вымышленной планеты должно быть организовано в сравнении с нашим, в США. Первым делом исчезает половая дискриминация, поскольку все биологически одинаковы. Если все люди «гермафродиты», невозможно использовать биологический пол для создания иерархий. Конечно, более привлекательные гермафродиты могут иметь больше привилегий, чем уродливые, а старые – власть над молодежью, но дискриминация не будет основываться на том, способны ли вы делать детей. Аналогично социальные роли, связанные с биологией, одинаковы для всех, потому что большинство членов этого общества являются как матерями, так и отцами множества детей. Мои студенты сообразили, что общество этой выдуманной планеты должно быть организовано так, чтобы удовлетворять потребности беременных и рожениц, поскольку каждый член этого общества выигрывает от коллективных форм социального обеспечения.

★

Социалисты давно поняли, что равенство мужчин и женщин, несмотря на биологические различия полов, требует коллективных форм заботы о детях. К середине XIX в., когда женщины в Европе влились в рабочую силу, социалисты размышляли о том, что невозможно создать сильное рабочее движение без участия женщин. Немецкая феминистка Лили Браун уже в 1897 г. начала выступать за финансируемое государством «страхование материнства». В этой схеме работающие женщины получали бы оплачиваемый отпуск до и после родов с гарантией сохранения рабочего места. Важно помнить, что уже в 1891 г. в Германии женщины, занятые в промышленном производстве, выдерживали минимум 65-часовую рабочую неделю, даже если имели ребенка. В подобных условиях беременные женщины и девушки стояли у конвейера до самых родов и, если у них не было мужа или родственников, которые могли бы их обеспечить, вскоре после родоразрешения возвращались к работе. Из-за тяжелых условий младенческая и материнская смертность среди работающих женщин была более чем в два раза выше, чем среди женщин среднего класса.

Хотя британские и американские феминистки хотели поддерживать работающих матерей с помощью негосударственной благотворительности, Браун предложила получать средства для страхования материнства путем прогрессивного налогообложения. Тогда немецкое правительство могло бы платить женщинам зарплату в течение фиксированного периода до и после рождения ребенка. Каждый вносил бы свой вклад в денежный фонд, к которому могли бы обратиться женщины, ставшие матерями, по аналогии со страхованием от безработицы или государственной пенсией. Браун рассудила: поскольку государству дети выгодны, оно должно участвовать в издержках по их выращиванию. Дети – это будущие солдаты, рабочие, налогоплательщики. Они выгодны всем, не только родителям, которые привели их в мир. Это особенно верно в этнически однородных государствах, где общество приплачивает за сохранение определенной национальной идентичности[56].

Однако предложение Браун было дорогостоящим. Оно требовало введения новых налогов и перераспределяло бы богатство в пользу рабочего класса – многие мужчины и женщины из среднего класса отвергали эту мысль. Поначалу идеи Браун столкнулись с противодействием левых сил. Поскольку Браун была реформатором и считала, что ее схема поддержки материнства может быть реализована при капитализме, более радикальные немецкие социалисты, такие как Клара Цеткин, сначала не принимали ее идеи, заявив, что их можно воплотить в жизнь только в социалистической экономике. Браун также предпочитала коммунальное общежитие финансируемым государством яслям и детским садам, а Цеткин была убеждена, что домашний труд и уход за детьми можно социализировать. Тем не менее предложения Браун, пускай в смягченной форме, получили статус закона уже в 1899 г. На Второй Международной конференции женщин-социалисток в 1910 г. идеи Браун были включены в официальную социалистическую платформу при поддержке Клары Цеткин и русской общественной деятельницы Александры Коллонтай.

Четвертый пункт социалистической платформы 1910 г. заложил основу всей последующей социалистической политики государства в отношении работающих женщин. Под лозунгом «Социальная защита и обеспечение материнства и младенчества» женщины Второго интернационала потребовали восьмичасовой рабочий день. Они предложили, чтобы беременные женщины прекращали работать (без предварительного уведомления) за восемь недель до ожидаемой даты родов и получали оплачиваемую «материнскую страховку» в восемь недель, если ребенок выживал, с возможностью пролонгации до 13 недель, если мать хотела и могла кормить младенца. Женщины получали бы шестинедельный отпуск, если ребенок рождался мертвым, и все работающие женщины пользовались бы этими благами, «включая сельскохозяйственных работниц, надомниц и служанок». Для финансирования этих мер предлагалось создать постоянный материнский фонд на средства от налоговых поступлений[57].

Через семь лет Коллонтай попыталась осуществить часть этих мер в Советском Союзе после Социалистической революции 1917 г. Вместо того чтобы нагружать женщину домашней работой и уходом за ребенком вдобавок к труду в промышленности, молодое Советское государство планировало построить детские сады, ясли, детские дома, общественные столовые и прачечные. К 1919 г. Восьмой съезд Российской коммунистической партии выдал Коллонтай мандат на работу на благо советских женщин, в том числе по созданию широкой сети предприятий общественного обслуживания. 1919-й стал также годом создания так называемых женотделов, которые должны были следить за выполнением радикальных программ социальных реформ, ведущих к полной эмансипации женщин[58].

Однако энтузиазм по поводу женской эмансипации в Советском Союзе скоро развеялся под давлением более насущных демографических, экономических и политических проблем. Страна была истощена Первой мировой войной, за которой последовали Гражданская война и ужасный голод 1921 и 1922 гг., у Ленина и большевиков не было денег на план Коллонтай. Сотни тысяч сирот военного времени наводняли крупные города, досаждая жителям правонарушениями и кражами. У государства не было средств заботиться о них; детские дома были переполнены и недостаточно снабжались. Либерализация законов о разводе привела к тому, что отцы бросали беременных жен, а вследствие слабого контроля исполнения законов о детских пособиях и алиментах мужчины, пережившие Первую мировую и Гражданскую войны, голод, легко увиливали от своих обязанностей. Работающие женщины не могли заниматься детьми и надеялись, что им поможет государство, как обещали Коллонтай и другие активистки. В 1920 г. Советский Союз стал первой в Европе страной, легализовавшей аборты по желанию в первые 12 недель беременности. Рождаемость упала. Со временем возникли опасения, что снижение рождаемости в сочетании с тяжелыми последствиями войн и голода станут причиной срыва планов быстрой модернизации страны[59].