– Нет. – Она упрямо покачала головой.

– Вот так? Просто «нет» – и все? – Истон начал мерить шагами комнату, пока не прислонился к дверному проему, изо всех сил стараясь не показать, как он расстроен – он искренне хотел сделать как лучше для Порши, просто потому, что заботился о ней.

– Именно так. Ты не можешь мне помочь. – Она быстро стянула волосы в высокий хвост.

– Не хочешь пояснить?

– В другой раз. – Порша села на стул.

– Конечно. Но при одном условии.

– При каком?

– Ты не станешь снова от меня закрываться, – мягко сказал он и заглянул ей в глаза.

Порша зажмурилась. Она глубоко вздохнула и посмотрела на Истона.

– Это не обещание снова спать с тобой. Прошлой ночью…

– Был еще один импульсивный момент, – закончил он вместо нее. – Я понимаю это. Именно поэтому мы вчера не закончили.

– Правда? – Порша нервно теребила свое ожерелье из искусственного жемчуга.

– Да, Порша, это правда. Я хочу, чтобы ты занялась со мной сексом, четко осознавая, что именно ты делаешь. И я уверен, что это произойдет в не столь отдаленном будущем.

– Ты очень уверен в себе. – Намек на улыбку засиял в ее глазах, отогнав напряжение из ее взгляда.

– Я уверен в том, что касается наших чувств. – Он взял ее за руку и нежно поцеловал запястье, прежде чем переплести свои пальцы с пальцами Порши. – Давай одеваться и отправляться в путь. Мы опаздываем на работу.

* * *

Поездка в заповедник прошла в основном в тишине. Порша разложила свои заметки, усердно работая всю дорогу: когда она занималась своей работой, она чувствовала себя более уверенной. Процесс систематизации записей и заданий приводил ее мысли в порядок.

Истон не давил на нее, позволив работать в полной тишине, он даже не стал спорить, когда она отказалась от завтрака, выпив только чаю с мятой. Порша подняла голову от своих записей, полуденное солнце согревало ее кожу. Они уже подъезжали к заповеднику, она и не заметила, как промчались два часа.

Истон повернул на подъездную дорожку, ведущую к заповеднику, и припарковался под огромной пальмой. Порша в нерешительности вышла из машины. Она не была импульсивным человеком, но после вчерашней ночи задалась вопросом: не рассказать ли Истону о ребенке прямо сейчас?

– Истон, – нерешительно начала она. Слова повисли в воздухе, когда к ним вышла Морин. Порша выдохнула от облегчения, получив еще хотя бы крошечную отсрочку.

– Привет, красотка, ты вернулась! У меня для тебя сюрприз, – улыбнулась ей Морин и обняла за плечи. – Я украду твою помощницу до конца дня, а с тобой хочет поговорить брат, – рассмеялась Морин и повела Поршу в сторону особняка.

– Развлекайтесь. Поговорим позже, Порша. – Истон махнул рукой и направился прямиком в клинику.

Морин потащила Поршу за руку к главному дому, прямо в сторону просторной женской раздевалки. Она ладонями закрыла Порше глаза и провела ее внутрь. Когда зазвучала тихая музыка, Морин открыла ей глаза, чтобы та смогла оценить изменения. Раздевалка со стальными шкафчиками и деревянными скамейками превратилась в спа-салон. Комната была мягко подсвечена, повсюду стояли свечи, посреди помещения находились массажные столы, всевозможные приспособления для макияжа и причесок, а на журнальном столике красовались изысканные закуски.

– Сюрприз! – Морин широко развела руки в стороны. – Я знала, что ты захочешь поработать, поэтому перехватила тебя на пороге клиники. Нас ждет настоящий девичник с массажем, прическами и обедом.

Порша застыла, нерешительность отразилась на ее лице.

– Я ценю твою щедрость, но я не пользуюсь декоративной косметикой.

– Дело вовсе не в этом. Ты и так обладаешь природной красотой. Я хотела сказать, что тебе просто нужен отдых, ты слишком много работаешь.

Порша упрямо поджала губы, снова ожили детские комплексы по поводу ее внешности. Но еда, стоявшая на столе, так божественно пахла, что у нее предательски заурчал живот, ведь она не ела со вчерашнего дня. Перспектива хорошенько поесть была не менее заманчивой, чем массаж.

– У тебя такие красивые волосы, почему ты их всегда так туго стягиваешь? Мне даже иногда кажется, что тебе больно.

– Это не так. – Порша неосознанно коснулась своих волос.

– Прости, я не должна была этого говорить, – поморщилась Морин. – Мне просто интересно… в любом случае это не мое дело.

– У меня волосы как у моей матери, – пожала плечами Порша и села в парикмахерское кресло, уставившись на свое отражение в зеркале.

– А это плохо?

– У нас было много разногласий. Мы с ней были абсолютно разными – и внешне, и по характеру, вот только волосы ее унаследовала. Я хочу быть самой собой, поэтому у меня совсем другой стиль, нежели у нее.

– Тогда будь собой и ничего не бойся.

– Я и не боюсь.

Порша не могла позволить себе бояться и пасовать. Она практически вырастила Маршалла, она обеспечивала его, дарила ему материнскую заботу. У их матери был собственный взгляд на «воспитание» детей, она была уверена, что главное – то, как они выглядят. Мать баловала сына, почти подавляя его, и выставляла мальчика напоказ перед агентами в надежде, что ему дадут роль в кино или в телешоу. Порша инстинктивно чувствовала, что отсутствие нормального детства может быть не менее разрушительным, чем постоянная критика, которой она подвергалась.

– Хорошо, – кивнула Морин, нарезая тонкими ломтиками сыр и выкладывая его на фарфоровую тарелку вместе с крекерами и фруктами. Она принесла тарелку Порше и улыбнулась. – Ну как?

– Выглядит вкусно. – Порша взяла из рук Морин тарелку, удивляясь ее молчаливому согласию. – «Хорошо» – и все? Ты не собираешься подталкивать меня к какому-нибудь волшебному преображению?

– Порша, сегодня не день макияжа, а день расслабления и отдыха. – Морин отщипнула виноградинку и раскусила ее пополам.

– Но ты хочешь дать мне совет?

– Конечно! Я очень самоуверенна. Можешь спросить об этом любого, кто знает меня дольше пяти минут.

– Ладно. – Порша взяла крекер с сыром и отставила тарелку в сторону. – Я – чистый холст, рисуй.

Морин откинулась на спинку своего кресла, внимательно рассматривая Поршу.

– Я бы предложила тебе распустить волосы и перестать думать о своей матери. Не обязательно всегда ходить с распущенными волосами, можно просто немного убрать их от лица. Возможно, померяем какие-нибудь серьги, поэкспериментируем с украшениями.

– И все? Распустить волосы и нацепить побрякушки? – Порша была несказанно удивлена. Она ожидала, что Морин предложит ей какую-нибудь сложную стрижку или, что еще хуже, осветлить волосы, на что ей неоднократно и не слишком тонко намекала мать.