— Ты читала его книгу? — спросила Лили у Мари.

Мари снова решила, что не будет отвечать. Не важно, если Лили подумает, что она дурочка. Она не станет соперничать с французской актрисой. Она отказывается видеть в ней конкурентку. Мари уже выиграла. Эллен вернулась домой и обнаружила, что никого нет.

— Она читала, — сказал Бенуа. — Она читала ее в американской тюрьме. Не хочу говорить про свою книгу.

— Она тебе понравилась? — затараторила Лили. — Почему ты сидела в тюрьме? Давно ты девушка Бенуа? Ты серьезно думаешь, что он тебя любит? Да? Он любит только себя. Он самый эгоистичный ублюдок в мире. Он не смотрел мои фильмы. За эти годы я получила два «Сезара». Я знаменита. Он тебя не любит.

Мари взглянула на Бенуа.

Ему следовало бы как-то унять свою французскую актрису.

— Я хочу есть, — сказала Кейтлин.

Они оставили нераспакованные чемоданы в квартире Лили Годе, расположенной в лучшем районе Парижа, и отправились в ресторан, который находился двумя кварталами ниже. Мари заказала первое же блюдо, название которого показалось ей знакомым — steak frites,[23]— и не ошиблась. Оно оказалось восхитительным. Она пила чудесное красное вино, которое заказал Бенуа, ела стейк, поджаристый сверху и красный внутри, политый густым перечным соусом, и сама себе удивлялась. Она была в Париже, в ресторане, и наслаждалась превосходным стейком.

Руби Харт по-прежнему сидела в тюрьме. Хуан Хосе был по-прежнему в могиле. Мать Мари по-прежнему жила в том же самом уродливом старом доме, в котором она провела последние тридцать лет. Мари была в Париже. Французский хлеб был удивительно вкусным, как и обещал Бенуа Донель.

В ресторане французская актриса снова принялась болтать по-французски. Она трещала без умолку, но Мари не ревновала. На самом деле она даже чувствовала облегчение. Ей не хотелось говорить. Не хотелось никому ничего объяснять. Не хотелось думать о том, что было раньше между Лили и Бенуа, или знать, о чем они разговаривают сейчас. Она хотела поесть. И накормить Кейтлин. Пока жуткая французская актриса занимала все внимание Бенуа, Мари как будто оказалась наедине с Кейтлин. Они были счастливы вместе, Кейтлин и Мари. До Бенуа.

— Привет, Кейтлин, — сказала Мари.

— Привет, Мари, — сказала Кейтлин.

— Привет, Кит Кат, — сказала Мари.

— Привет, Мари, — сказала Кейтлин.

— Во Франции все говорят по-французски, — сообщила Мари.

Кейтлин взяла у нее из тарелки ломтик жареного картофеля.

— По-французски это называется frite, — сказала Мари.

— Frite, — повторила Кейтлин.

Она прожевала картофель и взяла еще.

Мари пила вино. Кейтлин пила молоко. На десерт вместо шоколадного пудинга они заказали шоколадный мусс.

— Это еще вкуснее, — сказала Мари.

Обед ей очень понравился, несмотря на то что Бенуа Донель не обращал на них внимания. Французская актриса потащила его к бару и представила бармену и какой-то женщине с короткими волосами, в красной блузке и джинсах. Мари увидела, что он обменивается с ними поцелуями.

— Там папочка, — сказала Кейтлин. Мари кивнула.

— Мамочка на работе.

— Твоя мамочка много работает, — подтвердила Мари. Она посмотрела на почти пустой стаканчик с шоколадным муссом и отправила в рот последнюю ложку.

Подошел официант. Мари заказала виски и еще порцию шоколадного мусса. Заказ она сделала по-английски, но официант ее понял.

Счет оплатила Лили Годе.

— Я очень богата, — сказала она Мари и наклонилась, чтобы вынуть из сумочки кошелек.

Бесформенный серый свитер съехал с одного плеча, и показалась тонкая бретелька комбинации.

Дома, пока Мари готовила Кейтлин ко сну, французская актриса продолжала болтать. Она зажала Бенуа Донеля в углу кожаного дивана, так что ему оставалось только сидеть и слушать, и завела нескончаемый монолог, оживленно размахивая худыми руками. В какой-то момент она снова зарыдала. Она совершенно точно была истеричкой и ждала, как отреагирует на ее слезы Бенуа. Мари подумала, не страдает ли Лили Годе острым душевным расстройством.

Можно отправить ее в психбольницу, а самим прекрасно жить в ее огромной квартире в лучшем районе Парижа.

Возможно, Бенуа пора было спасать от французской актрисы, но Мари только что спасла его от жены. От его жены. Эллен Кендалл. И это стоило ей героических усилий. Они стояли возле бассейна с морскими львами, и все было кончено, и Бенуа пытался найти нужные слова, чтобы навсегда распрощаться с Мари. И вместо этого они оказались вместе. Во Франции.

Она спасет его еще раз, но позже. Сначала она искупает Кейтлин. В Нью-Йорке или в Париже порядок остается порядком. Они принимали ванну вместе, Кейтлин и Мари. Как всегда. И вдвоем им было намного лучше. По крайней мере, Кейтлин.

— Пузырьки, — потребовала Кейтлин.

Бенуа не забыл взять ее пластмассовых уток. Мари нашла их в третьем чемодане. Из своего рюкзака она достала лавандовую пену для ванны. В кухонном шкафчике французской актрисы она отыскала бутылку хорошего ирландского виски и налила себе стакан. Сегодня был длинный день. Очень длинный.

Кейтлин слишком устала, чтобы играть с утками.

Мари пришлось сделать над собой усилие, чтобы вымыть Кейтлин. Она лежала в ванне со стаканом виски и почти засыпала. Но нет, засыпать нельзя.

— Я вымою тебе голову, — сказала Мари. — Что скажешь?

Кейтлин кивнула.

Мари с усилием открыла глаза, вспоминая, где она. В Париже. В бегах. Не в отеле, а в квартире французской актрисы, знакомой Бенуа. Кремового оттенка прямоугольная ванна была не очень большой, обычного размера. Втроем с Бенуа они бы здесь точно не поместились. И вообще ванная комната была слишком простой, ничего особенного. Видимо, Лили Годе была так себе кинозвезда.

Они занимались сексом во Франции, в квартире французской актрисы. Пришлось вести себя тихо. Бенуа сказал, что не хочет, чтобы Лили их услышала.

— Может, тогда вообще не заниматься сексом? — спросила Мари.

Но конечно, она сказала это несерьезно. Беззвучный секс — в этом что-то было. Раньше они не обращали на это внимания. Поскольку Эллен проводила весь день на работе, это было не обязательно. Тогда опасность состояла в другом — нужно было тщательно убирать все следы. Разглаживать простыни. Следить за тем, чтобы на подушке не остался предательский волос.

Бенуа и Мари никогда не занимались сексом ночью, в темноте, и ощущения для Мари были совершенно иными. Она не видела Бенуа, его лицо, тело, но узнавала его на ощупь и на вкус. Его рот, его губы, втягивающие ее сосок, его зубы. Мари молчала, возвращая Бенуа себе, отнимая его у французской актрисы.