чести знать господина, как вы сказали, Фрейда? — хозяин увидел, что вход заперт и выхватил револьвер, — так что, господин хороший, прошу вас следовать в эту дверь и не делать резких движений, я могу выстрелить.

Дэн послушно вошел в тесную каморку без окон, вслед за ним втиснулись рыжебородый с револьвером и его «жена» с керосиновой лампой. Дэну свет теперь был не особенно нужен: амебы усилили его арсенал. Среди прочего, он обзавелся способностью блокировать слух и зрение окружающих по своему выбору.

В каморке стоял табурет и несколько сырных бочек. Дэн знал, что заговорщики ссыпали в эти бочки грунт из подкопа. Не дожидаясь приглашения, Дэн уселся на табурет, закинув ногу на ногу.

— Итак, что вам угодно, сударь? — спросил Кобозев-Богданович, одновременно подумав: «Для человека под дулом пистолета он ведет себя слишком спокойно!»

— Мне угодно в ближайшее время встретиться с членами Исполнительного комитета, кто теперь в Петербурге. В первую очередь хочу видеть Желябова, Михайлова, Перовскую, Фигнер, остальных — по возможности.

— Это провокатор, — прошипела Якимова-Кобозева, — пристрели его!

— Да, да, да, — закивал Дэн, — как же я забыл, Михайлов арестован. В таком случае, пусть это будет Кибальчич, он меня поймет, он единственный по-настоящему образованный человек среди вас.

Дэн видел, что лоб Богдановича покрылся испариной, а пистолет в руке заметно дрожит.

— Ты бы убрал оружие, неровен час, выстрелит, не игрушка все-таки, — назидательно заметил Дэн, но увидев, как сильнее задрожала рука с револьвером, на миг «отключил» обоим Кобозевым зрение, вырвал пистолет и уселся на место.

Оружие в руках Дэна переменило положение собеседников. «Муж» и «жена» были в полной растерянности.

— Извольте объясниться, милостивый государь! Вы вламываетесь в магазин, называете неизвестные нам имена и требуете непонятно каким образом предъявить этих людей вам! Полноте, господин хороший, побаловали и довольно. Или же вы намерены ограбить нас?

— Хватит дурака валять! Это я к тебе с оружием пришел, или ты с револьвером подмышкой сыром «торгуешь»? Вы роете подкоп под улицей, чтобы взорвать царя, — женщина сильно побледнела, казалось, она вот-вот лишится чувств, мужчина, закатив глаза, твердил про себя «все кончено, мы пропали, дело погублено!» — но я пришел помочь вам… нет, взрывать никого не будем, не радуйтесь. Я помогу не совершить преступление, потом еще благодарить будете…

— Благодарить за то, что помешаете нам казнить тирана?! — снова зашипела Якимова.

— Нет, ну что за змея! У вас все революционерки такие? — возмутился Дэн, — Ты бы замуж вышла по-настоящему, детей родила…

Он явно вышел за рамки местных приличий.

— Не сметь оскорблять моего товарища! — возмутился рыжебородый, — Не знаю, кто вы, какой у вас чин в Охранке, но это не дает вам права унижать ее честь!

— Опять — двадцать пять. Разве пришел бы я к вам один и без оружия, будь я из Охранки! А между тем, я знаю о вас все. О вас и вашей организации. Не верите?

Дэн вытряхнул тайны «Народной воли» наружу: перечислил имена и псевдонимы членов Исполкома, имена участников отряда Софьи Перовской, указал адреса, где проживали эти лица, рассказал о задании, выполняемом Богдановичем под прикрытием сырной лавки, назвал его помощников и инженеров-консультантов.

— А теперь сообрази, если бы я служил в полиции, стал бы с тобой разговаривать? Кстати, свой пугач убери подальше, чтоб часом дел не натворить.

Богданович принял оружие и спрятал за пазуху. Он был сражен настолько, что из всех мыслей осталось лишь возмущение вызывающей фамильярностью Дэна.

— Впрочем, я погорячился, — принял новое решение Дэн, — Вряд ли вы, террористы, согласитесь прийти на первую встречу все вместе. Организуйте мне свидание с Кибальчичем, а он остальным объяснит и… ты, Аня, кончай на меня шипеть, — прочитал Дэн ее мысли, — нечего обиженную строить, ты меня убить хотела, я и то не обижаюсь, а обращаться на «вы» к салаге, которая младше меня на год, не собираюсь. Чаю налей, что ли…

***

За два месяца до этих событий Дэн, вернувшись от роботов, встретился с Зинкой.

Он знал, что ее красота — искусственная оболочка амебы, однако ничего не мог с собой поделать: всякий раз, встретившись с ней взглядом, отводил в смущении. Даже ненастоящая красота — страшная сила. (Да и где ее, настоящую, теперь сыщешь! Что у нас, что на других планетах: скафандры, макияж, татуаж, силикон — тьфу!)

— Решил, что мы — враги? — начала первой Зинка.

— С чего это?! — врал он плохо, сразу краснел, не мог делать вид, что все в порядке, когда все совсем не в порядке. (Не быть ему ни политиком, ни руководителем!)

— Давай начистоту. Ты нам помог, ради нас рисковал жизнью, мы ценим это, наша планета всегда будет с благодарностью помнить имя своего спасителя — Дениса Орлова…

— Серьезно?

— А ты думал! Давно хотим пригласить тебя посетить с официальным визитом нашу планету, встретим теплее, чем вы Юрия Гагарина! Правда, там мы все будем без скафандров… собственно, поэтому пока и не пригласили… К делу: я знаю, почему ты отправился к роботам, Володя тебе недосказал, а ты не доспросил и обиделся.

— То есть, я же и виноват?!

— Не заводись, никто не виноват, произошло недопонимание в важном вопросе. Представляю, что ты подумал о нас, если сразу же кинулся мстить.

— Не мстить, а заставить вас помочь Земле.

— Нас не нужно заставлять, мы и сами готовы, но… — повисла пауза.

— Что «но»? — подбодрил Дэн.

— Знаешь, что такое «прогрессоры»?

— Где-то слышал… или читал…

— Стругацких?

— Точно. Максим Камерер, Экселенц… а при чем это?

— При том, что Стругацкие точно подметили — прогрессорство невозможно. Свернуть планету с орбиты можно, а ускорить развитие обществ разумных существ локальными действиями нельзя, тем более — изменить его ход в неестественную сторону. Любые попытки насильственного ускорения проливают крови в разы больше, чем повседневная рутина самого жестокого варварства. Прогресс существует только в головах людей, очеловечивающих естественные процессы, цепляющих на события этикетки «хорошего» и «плохого», «добра» и «зла». Пока общество выбирается из дикости, кажется, что развитие есть прогресс, однако, достигнув определенного уровня, движение, по инерции называемое прогрессом, становится обрывом в пропасть, как в вашем случае с виртуальной реальностью. Ты спросил Володю, можно ли остановить ваше движение к Халифату и молочному желе, а он не стал вдаваться в подробности и сказал, что это навредит нам. Яркий пример того, как неполная правда становится ложью. Все сложнее. Вы идете по пути реальности «Б» и сейчас что-либо изменить невозможно. То, что произойдет через 20 лет, уже во всех ваших головах, не получится почесать затылок и, бац! — всем счастье.