Чтобы миллиарды людей изменили свое поведение, нужны направленные усилия поколений.

— Но ведь ты мне сама рассказывала, как всего-навсего болезнь все изменила там… где-то…

— Твоя болезнь лишь вызвала цепочку событий, реализовавших один из сценариев, давно созревших в том обществе. Сценарии, созревшие в вашем, — один хуже другого. Сегодня ничего нельзя изменить, поскольку тренд возник больше ста лет назад, тогда можно было бы обойтись разовым вмешательством, сегодня, увы, нет.

— Почему же вы ничего не сделали сто лет назад? …Я не верю тебе! Володька правду сказал — вы просто боитесь за себя, на нас вам плевать!

— Денис, я предложила разговор начистоту, так что слушай. Было событие, ставшее развилкой вашей истории. 1 марта 1881 года народовольцы убили русского императора Александра II. Именно тогда через череду войн и революций началось движение вашего мира к катастрофе, а астероид, грозящий нашей планете, изменил орбиту. Он двигался в сторону нашего солнца, и, останься все как есть, два года назад сгорел бы в его короне, но гибель императора Александра стабилизировала орбиту, с которой астероид не сорвался нам на голову благодаря тебе. Если бы удалось предотвратить трагедию 1 марта, все и у вас, и у нас было бы иначе, но есть одно НО. Если императора не убьют 1 марта, а сделают это позже, не дав дожить до естественного конца, это погубит всех нас быстрее и вернее…

— Ты перешла с прошедшего времени на будущее, или мне кажется?

— Не кажется. Володя имел в виду эту опасность.

— Что можно изменить события 1881 года?

— Точно.

— Путешествие во времени?!

— Между мирами. Ты уже побывал в реальности «Б», почти точной копии вашей. Основная разница была во времени — они двигаются с опережением в 20 лет. Есть реальность, условно назовем ее реальностью «В», где 1 марта 1881 года наступит примерно через 2 месяца, когда у вас тоже… по новому стилю наступит 13 марта.

— Ты хочешь сказать…

— Именно. Мы готовы рискнуть судьбой нашего мира. Во-первых, мы верим в тебя, а, во-вторых, потерять доверие нашего спасителя невыносимо! Благодаря тебе на нашей планете впервые за тысячу лет участился митоз клеток. Новые клетки вместо номеров генетического кода стали нарекать «Денис», «Орлов», «Александрович», а также комбинациями этих слов, их слогов и букв. Ты не представляешь, насколько нам важно сохранить твое доверие!

— Постой, разве то, что случится в другом мире через несколько месяцев, может изменить то, что, как ты сама сказала, уже не изменишь в нашем прошлом?

— Никто не знает, что такое время. Последовательность и протяженность событий представляется как время. Мы можем его считать, учитывать в расчетах, использовать в космических перелетах, но не более. Мы не знаем, что это такое. Также как и не понимаем, каким образом твоя болезнь меняет судьбу другой планеты. Да, мы можем рассчитать наиболее вероятные последствия, пользуемся этим знанием, но ПОЧЕМУ так происходит, мы не знаем. Научные знания — лишь отражение нашего опыта, они не приближают к пониманию сути природы, у этой бездны нет дна, а мы плаваем по поверхности. Единственное, что дает наука — большая предсказуемость в нашем взаимодействии с природой. Так что, не зная причин, я знаю факт — в связанных мирах, даже если твое прошлое еще в их будущем, изменение их истории изменит и твой мир. Готов сыграть в игру, где ставка — миллиарды жизней двух миров? …И, кстати, расскажи, что у роботов происходит?

***

Денис готовился к миссии, изучая историю революционного движения России середины-конца 19 века. Спотыкаясь о события тех дней, он все время утыкался в наше время.

Правительство Александра II проводило реформы, экономика росла двузначными цифрами, и чем очевиднее становились успехи, тем больше появлялось людей, недовольных темпом и масштабом перемен. Они и появлялись-то благодаря реформам, все эти разночинцы и либералы, но тем сильнее была их ненависть к царю, чем большим они были ему обязаны. Революционеров было не много, но в обществе стало хорошим тоном рукоплескать их выходкам. Все наперебой соревновались в либеральности взглядов. Прослыть консерватором было страшнее, чем оправдать преступление, совершенное во имя «высоких идеалов».

Яркий пример — дело нечаевцев, которые убили своего товарища студента Иванова, заподозрив в разочаровании революцией. В разочаровании, Карл! А общество оказалось на стороне убийц, потому что те «боролись» с деспотией.

Тем, кто «против», можно все!

Дэну это что-то мучительно напоминало.

Режимом были недовольны: для кого-то царь был слишком радикален, кому-то не хватало потрясений, и «лишь» 80 % населения страны (крестьяне) терпеливо ждало, когда государь-батюшка даст землицы по справедливости.

Мода на революцию превратилась в массовый психоз. Революция сама по себе стала абсолютной ценностью, сделав «Катехизис революционера» (авторства Нечаева, убийцы того самого «разочаровавшегося» Иванова) настольной книгой молодежи. Катехизис учил, что любое преступление морально, если идет на пользу революции; что ложь, убийство и грабеж — инструмент борьбы, что люди — тоже инструмент. Ценители литературы и изящных искусств верили, что нравственный релятивизм катехизиса касается лишь реакционного режима. «Воплощенной укоризною ты стоял перед отчизною, либерал-идеалист»… Укоризна стала образом жизни, почвой, взрастившей ростки революции. А революция первым делом в прямом смысле сделала почвой тех, из кого выросла.

Дэн осознал, что рубить головы этому дракону бесполезно. Они вырастут снова из благодушных господ, из милых барышень, из жаждущих справедливости гимназистов и студентов. Истерическая жажда народного счастья поставит революции любое количество пламенных сердец, готовых сжечь и себя, и все вокруг.

Как же предотвратить убийство царя?

Надежнее всего было убедить народовольцев не совершать задуманного, открыв глаза на будущее, рассказать, что убийство царя не приведет ни к народному восстанию, ни к конституции, ни к падению монархии, лишь к крови государя и случайных прохожих, лишь к виселице для убийц и к крушению всех их надежд.

Они умные, чистые, они искренне хотят счастья народу, они поймут его… да?

Был, конечно, способ проще. Имена и явки известны. Достаточно прийти в Охранное отделение, и в несколько дней дело будет сделано, царь переживет 1 марта. Однако, преступников могут выпустить за недоказанностью обвинений или под давлением общественной «укоризны». Или отправят в ссылку, из которой те вернутся озлобленными героями…

Да и как, скажите, реальному пацану стать стукачом? Он допускал, что правильно сдать их полиции, но стучать самому было совершенно невозможно.

Уж скорее он предотвратит цареубийство своими руками. Их мало, он всех знает, знает где, в какой момент найти каждого, он способен быть невидимым, шейки у них цыплячьи, можно и записочки возле тел оставлять «Так будет с каждым»… Б-р-р!