– Ну будь хорошим мальчиком, Джонни, – говорит Туранда. – Дай ей мячик. У тебя есть другие игрушки.

Мальчик протягивает мячик девочке.

– Засранка, – говорит он.

Туранда обводит глазами окрестности – кто-нибудь слышал? – а потом говорит:

– Вот, Рози, видишь? Джонни хороший мальчик. Скажи ему спасибо.

– Засранец, – говорит девочка. Она произносит это слово тихо и ласково, словно это самое прекрасное в мире слово. – Спасибо, Джонни, мой милый братик.

Сосед возвращается к своим грядкам, а отец думает: надо постараться, чтобы они пореже слышали словечки вроде этого.

Однако словечки вроде этого выскакивают помимо воли, сыплются через одно, и попробуй от них удержись!

Ну вот, полдник готов, он усадил детей за стол, пояснив, что мама ушла за продуктами к ужину, после чего раздел их, уложил в кроватки и, усевшись в гостиной, опять погрузился в раздумья о деньгах. Включил радиоприемник, настроил на станцию, которая передает новости о скачках, перемежая их музыкой. Послушал музыку, а потом передали результаты с двух ипподромов на восточном побережье. Вновь взявшись за утреннюю газету, он открыл спортивную страницу и изучил данные по всем ипподромам; получалось так, что если поставить пару сотен долларов «на все случаи» и выиграть, то сегодня же под вечер можно будет смотаться в город и положить в карман что-нибудь от тысячи до двух или трех, а с этими деньгами можно было бы вздохнуть спокойнее и начать уже что-то делать.

Он выбрал по лошади в следующем забеге на обоих ипподромах, и, когда объявили результаты, оказалось, что одна из лошадей забег выиграла, так что за нее он получил бы сорок к шестнадцати, двадцать к восьми и сорок к пяти, а другая пришла третьей, и за нее дали бы сорок к четырем.

Еще немного поразмыслив, выбрал коня по кличке Сахар, шедшего четыре к одному по пятой дорожке в Арлингтоне. Позвонил знакомому букмекеру, у которого всегда мог рассчитывать на кредит, и поставил на этого коня двести «на все случаи». Сел и с замиранием сердца, прикуривая одну сигарету от другой, стал ждать, когда по радио объявят результаты: в банке-то ведь на остатке счета всего сто сорок!

Конь денег не привез, и он поставил на того, что на седьмой дорожке; этот прибежал третьим, и теперь, значит, он должен букмекеру восемьсот двадцать вместо тысячи двухсот – той суммы, которую был бы должен, если бы денег не привез и этот. Но это все же не выигрыш, этим даже с букмекером не рассчитаешься, не говоря уже о всех других людях, которым он тоже должен, поэтому он поставил на какого-то коня, заявленного в последний забег на одном из ипподромов восточного побережья, однако этот конь опять в зачет не попал, так что теперь он стал должен букмекеру тысячу четыреста двадцать.

Тогда он поставил триста «на все случаи» на лошадь по кличке Я-Первая, заявленную в первый забег на Бэй-Мэдоуз – стартовая позиция номер один, жокей Лонгден; там дебютантки-трехлетки бегут на шесть фурлонгов. Теперь, если Я-Первая окажется не в деньгах, он будет должен букмекеру две тысячи триста двадцать, а значит, придется у кого-то занимать две с половиной тысячи, только вот занимать больше не у кого.

Но эта лошадь пришла первой и навар дала весьма приличный. Еще не подсчитав точную сумму выигрыша, мужчина встал и прошелся по комнате. А когда подсчитал, даже удивился тому, насколько этот навар велик: тысяча восемьсот восемьдесят долларов чистыми! Что ж, с долгами, конечно, и теперь не расплатишься, но это все-таки что-то, это все-таки лучше, чем необходимость идти и пытаться у кого-то занять две с половиной тысячи. Он принял душ, переоделся в чистое и почувствовал себя чуть получше.

В очередной раз вляпался и снова вышел сухим из воды. Теперь вместо ста сорока долларов у него больше двух тысяч. Можно поставить еще на какую-нибудь лошадь – вдруг снова повезет? Да нет, ну к черту. Хотел ведь получить хоть что-то и получил, причем взял больше, чем ожидал, так что хватит. Эх, если бы такое везенье да каждый день хотя бы по чуть-чуть, глядишь, собрал бы денег и на то, чтобы отдать долги, да и себе хоть что-нибудь оставить…

Он одел детей, усадил девочку в машину на детское сиденье и поехал в город. Машину поставил в гараж в полутора кварталах от конторы букмекера и велел смотрителю заправить бензобак и проверить воду и масло. Детям приказал сидеть смирно, папа на минутку за сигаретами и тотчас вернется. Зайдя в контору, несколько минут поболтал с клерками, а потом Лео заглянул в свою амбарную книгу, сказал: «Тысяча восемьсот восемьдесят, правильно?» – отсчитал деньги, да еще и спасибо ему сказал.

Он взял деньги, положил в карман и опять немножко поболтал с ребятами, а потом встал и пошел обратно к машине.

Дети сидели на местах, дружно над чем-то смеясь.

Он расплатился со смотрителем и покатил по бульвару Гири к океану, еще мили четыре или пять проехал вдоль пляжа, а затем, поставив машину около строящихся домов, отправился вместе с мальчиком собирать хворост и плавник для печки в доме, укладывая его в багажник машины: у мальчугана это было самое любимое занятие из всех, с которыми он уже умел справляться. Вернувшись домой, бросил машину перед домом и пешком пошел с детьми в соседнюю аптеку, где взял и им, и себе по мороженому с лимонадом.

Вот бы каждый раз так: понадобились деньги – раз-два, и в дамках.

Благостный и спокойный, он сидел с детьми за столиком в отгороженной от аптеки мороженице; что еще человеку может быть нужно? Ему, например, всегда было нужно именно это – сидеть в уюте и прохладе, глядя на расположившихся напротив детей с их детскими глазами, детскими голосами, ладошками и пальчиками, волосенками и губами, а также зубами, ноздрями и ушами, с их без сбоев бьющимися сердчишками и новенькими легкими, – это же мечта любого мужчины: будучи в согласии с самим собой и своей женщиной, просто сидеть спокойно в окружении детей, радующихся ванильному и шоколадному мороженому и лимонаду, длинным ложечкам и соломинкам, и, как в театре, наблюдать за окружающими – за аптекарем, за девушкой, что разносит заказы, за мальчишкой, накладывающим мороженое в креманки, и за посетителями, сидящими за соседними столиками.

Все, чего может хотеть любой человек, – это мир и покой, но единственное средство для осуществления желаемого – это деньги, и теперь их у него немножко есть. Выиграть на бегах – это лучший способ разжиться деньгами, если уж приходится за ними таким образом гоняться. Выигрывая на скачках, ты никого не обижаешь, потому что, сколько бы ты ни получил, ты получаешь это анонимно, а проигравшего – того, кто поставил в том же забеге не на ту лошадь, ты знать не знаешь. Бизнес этот, разумеется, не очень чистый, можно даже сказать, и вовсе грязный, но если ты выиграл, это же совсем другое дело!

Он спросил детей, не хотят ли они зайти в магазин игрушек, – здесь рядом, через улицу напротив, глянем там на всякие прибамбасы? – дети согласились, и они туда отправились. Каждому было обещано по одной какой-нибудь штуковине, потому что, когда у человека чего-нибудь слишком много или если разрешить ему брать сколько хочешь, это будет ему не в радость, просто собьет его с толку, и в итоге девочка получила красный надувной шарик на палочке, а мальчику купили гироскопический волчок в красивой картонной коробке. Выйдя на улицу, они было двинулись в сторону дома, но по пути мужчина заметил, что старик-парикмахер из Северной Каролины, у которого в парикмахерской всего одно кресло, скучает без клиентов, поэтому он попросил детей посидеть тихонько, пока папа подстрижется, дети согласились, и он подстригся. Потом зашли в торговый центр «Сейфвей», в мясной отдел, и купили там четыре толстых куска вырезки и шесть отбивных из молодого барашка на косточках, но больше ничего покупать не стали, потому что в кассу очередь, а кроме того, везде, кроме мясного отдела, каждую покупку тебе будут долго и нудно заворачивать. В соседней гастрономической секции, где хозяйничала дама, влюбленная в своего огромного мерзкого кота и постоянно под звуки радио расплетающая коврики, сплетая из них другие, он купил шесть банок рагу из чили с фасолью, больше было не унести, и они пошли домой. С сыном на пару выгрузили дрова из машины в подвал. Набрав охапку, он набил палками печку и поджег, потому что всем очень нравилось смотреть на огонь.