Следующий мой адресат, согласно маршруту, ждал меня прямо на платформе «Новослободской». Такое, конечно, случалось редко: передача ценной информации в самой гуще толпы опасна, и мало кто из наших клиентов соглашался на подобный риск. Пресекала такие заказы и корпорация, но не в этот раз: скорее всего, исключение из правил и выход за рамки привычного формата был обусловлен, вероятно, принципом «Наглость города берёт». Я не был против: сумасшедший бег по эскалаторам вверх-вниз делал из меня отличного спринтера, но точно не делал жизнь проще. К тому же сегодня все адресаты были как на подбор и адреналин вырабатывался по полной. Ну а что будет дальше – одному Абсолюту известно…

4.2

Пройдя мимо зловонных баррикад из вдрызг пьяных бродяг, валяющихся у входа в метро, я проехал по эскалатору вниз и чуть было не упустил поезд. Чудом успел запрыгнуть в закрывающиеся двери вагона, и дав себе отдышаться, вдруг осознал, насколько хочу пить. Неудивительно: я даже не сумел вспомнить, когда в последний раз принимал биофит – дешёвый синтетический коктейль made in China, который «заботливая» корпорация ежемесячно продаёт своим курьерам по подписке, завлекая «невиданной» скидкой в 30 %. Снял со спины рюкзак, открыл тугую молнию и вытащил биопластиковую бутылку с мутной жидкостью. Наспех подключив горлышко к фильтру, начал шумно глотать, а когда снова полез в рюкзак, чтобы убрать бутылку, заметил лежавшую в нём мятую серую футболку. Не раздумывая, я стащил кофту, вытер ею грудь и подмышки и натянул найденную футболку. Во время этого, казалось бы, неэтичного и даже наглого ритуала никто из пассажиров и не подумал оторваться от экрана росфона и посмотреть в мою сторону – и даже если бы я разделся полностью, уверен, им было бы глубоко на это насрать.

Единственным движущимся в этом статичном подземном мире объектом, кроме меня самого, был побитый жизнью стареющий инвалид в засаленной и местами порванной тельняшке, медленно катившийся от одного конца вагона к другому. Сначала я не обратил на него внимания, но чем ближе он подъезжал, тем сильнее приковывал взгляд: этот человек был человеком лишь наполовину – нижнюю часть его тела заменяла грубо приваренная к туловищу железная платформа на двух издающих неприятный скрип колёсах. Левой руки и предплечья тоже не было, вместо них – ржавый механический протез (лет двадцать назад такой, наверное, стоил больших денег). Его попрошайка то и дело протягивал в сторону сидящих пассажиров, получая в ответ лишь бесчувственный вид. Призна́юсь, я видел много генномодифицированных сверхлюдей и апгрейднутых киборгов (в основном из зажиточных адресатов, которые пичкали себя продвинутыми биодобавками, увеличивающими качество их жизни, и заменяли несовершенные или отжившие своё части тел дорогими титановыми сплавами, под искусственной a la human skin, практически неотличимой от натуральной), но такого дешёвого, «аналогового» – никогда. Мне представилось, что этот мужчина был достаточно богат и потому мог позволить себе вставить интуитивный протез, но прошло время, с насиженного места попёрли, или созданный им бизнес сгорел синим пламенем, как это часто бывает в очередном витке финансового кризиса; скорее всего, тут постарались конкуренты, сдержав страшное обещание оторвать бедняге ноги в случае, если он не расплатится с долгами (как видно, не расплатился). И вот последняя надежда, как эта когда-то эксклюзивная модель железной руки, покрылась отвратительной ржавчиной, а прежде успешный человек с силой ударился о дно прогнившего до основания общества, не знающего ни жалости, ни морали, но зато никогда не забывающего главного – вкуса выгоды и наживы.

А возможно, всё было совсем иначе: никогда не работавший бродяга убил богатого владельца протеза или отыскал «руку» на помойке дорогого жилого комплекса класса De luxe. Чёрт, в общем, знает, что там у него за биография. Ясно лишь одно: этот пассажир как нельзя более точно отражает современный социум, который населяет недочеловек, использующий высокие технологии в качестве необходимых для выживания костылей. Мы все тут такие: люди, загородившиеся от бытовых проблем холодными экранами в поисках одобрения толпы и дешёвых товаров по акции. И я, крутящийся в этом водовороте отбросов с цифровой штукой в глазу, которая помогает зарабатывать ненавистные криптоюани, генерируемые масштабными китайскими – питающимися нашей нефтью – майнинг-фермами.

И ты, мой вымышленный виртуальный читатель печальной хроники одного дня. Держу пари, что ты тоже есть производное этого синтетического мира 2.0, заложник ложных ценностей и мнимых идеалов, узник общества «эго», разрушающего само себя – деталь за деталью, молекула за молекулой, согласно законам эры Кали-Юга. Знаешь же о такой? Почитай на досуге, если эту инфу ещё не заблокировали. Узнаешь много нового о себе и мире вокруг. В любом случае я очень надеюсь, что ты есть, а значит, я не один. Ведь так легче.

«Новослободская» не заставила себя долго ждать – состав начал медленно тормозить. Времени до встречи с очередным адресатом было ещё достаточно. Плавно обогнув небольшую компанию полусонных подростков (похоже, под допингами, как и вся наша «честная и талантливая» молодёжь, если верить нашей нечестной, но талантливой пропаганде), я подошёл к выходу из вагона и упёрся в двери, прильнув горячим от жара и мыслей лбом к холодному стеклу. Помню, видел в сети похожие фотографии домашних животных, упирающихся мордами в стены: сначала инфантильные хозяева умилялись удивительным способностям милых питомцев, но после, когда ветеринары диагностировали в этом поведенческом отклонении признаки тяжёлого поражения нервной системы, приходили в ужас. Сейчас я чувствовал себя одной из таких зависших кошечек или собачек: вроде бы держался молодцом и со стороны выглядел мило, но на деле моя ЦНС была готова вот-вот взорваться от переизбытка информации и вечного экстремального бега изо дня в день, без конца и края. «Конец наступит, когда меня вынесут из этого вагона ногами вперёд». Я устало ухмыльнулся собственному хладнокровию и для страховки сделал привычную серию из нескольких глубоких вдохов и выдохов.

И тут диктор произнесла:

– Станция «Краснопресненская». Уважаемые пассажиры…

Когда эти слова дошли до моего сознания – не сразу, а лишь спустя пять-семь секунд, растянувшихся в длинную густеющую ленту, которую зачастую выплёвывает тюбик зубной пасты, – я жалобно взвыл и рефлекторно ударил кулаком по толстому стеклу. Блядь!!!

Мозг запаниковал и принялся метаться по железной клетке подобно взбешённому цирковому зверю. Сколько сейчас?! Я рефлекторно выпучил глаза и впился взглядом в индикатор времени, будто тот мог пойти мне навстречу и хотя бы ненадолго сбавить обороты, но он беспристрастно показывал пугающую комбинацию цифр 10:57. Поезд остановился, и я опять оказался на холодной платформе «Краснопресненской» – сознание автоматически активировало эффект дежавю: вылетев из ненавистного вагона, я вновь оставил в нём её – мою незнакомку, безымянную спутницу, хитро улыбающуюся уголками красивого рта. Но позади не было никого и ничего, кроме хаоса воспоминаний.

Поезда на противоположной стороне платформы тоже не было: словно пловцы, стоящие у самой кромки глубокого бассейна, люди переминались с ноги на ногу и посматривали на грязно-оранжевую голограмму часов, парящую слева над аркой в тоннель. И этот импровизированный заплыв должен был состояться только через… десять минут! Сука, какого чёрта?! По словам бездушного AI-голоса, вещающего из динамиков, задержка была вызвана «запланированными техническими работами», но каждый из пассажиров подземки знал, что киберпоезда в наше время опаздывают только в случае, если произошло что-то совсем невесёлое. Скажем, кто-то не справился с грузом проблем и прыгнул под колёса. Но в ту минуту меня мало интересовало чужое горе. Я был как никогда зол – в первую очередь на этого эгоиста-суицидника, а вместе с ним и на всё чёртово метро, его тупорылых пассажиров, сотрудников, строителей, заказчиков и инженеров. А ещё на собственную корпорацию, моих сегодняшних адресатов (на каждого в отдельности и всех сразу) и уже в последнюю очередь – на себя самого. Злоба эта стремительно разъедала меня изнутри подобно химраствору, залитому в хлипкий пластиковый сосуд.