из общего правила для совершенно определенных национальностей и/или вероисповеданий в соответствии с ситуацией, имевшей место в определенное время в конкретной стране, которую Церковь не могла проигнорировать. Так, например, в России Указом Святейшего Синода от 18 августа 1721 г. были разрешены браки находившихся в Сибири шведских пленников с православными невестами, впоследствии были установлены специальные правила для Финляндии, согласно которым браки православных и лютеран (если оба были подданными Великого княжества Финляндия) могли венчаться в церквах обоих вероисповеданий, а дети крестились и воспитывались в исповедании отца; наконец, особые правила устанавливались для династических браков. Другими словами, когда реальная жизненная обстановка того настоятельно требовала, пастырская икономия превалировала над другими религиозными ценностями.

Но юридическое допущение брака при разнице религий (исповеданий) при выполнении ряда канонических условий не устраняет саму эту разницу. Возможно, что наличие такого препятствия является хорошим поводом для брачащихся решить вопрос, насколько в действительности они способны к полному единству, возможен ли с этой целью переход одного из супругов в веру (вероисповедание) другого, а если это невозможно, то следует ли вообще рассматривать вопрос церковного оформления их брака.

Препятствия в связи с особым религиозным статусом . Под лицами с особым религиозным статусом в данном случае мы понимаем духовенство, монашествующих, а также лиц, принявших обеты, влияющие на возможность заключения брака.

Для библейской правовой традиции с самого начала характерно установление специальных требований к бракам священнослужителей. Так, уже Ветхий Завет ограничивает круг женщин, с которыми могут заключить брак священники и левиты. Новый Завет содержит лаконичные высказывания (св. Павел), интерпретация которых способствовала как развитию христианских представлений о свойствах брака вообще, так и культивированию безбрачия как состояния, соответствующего более высокому духовному служению.

Не удивительно, что уже право Древней Церкви уделяет внимание брачному состоянию прежде всего священнослужителей, а наряду с ними и лиц, связавших себя обетами безбрачия.

Общий взгляд на католическую и православную канонические традиции оправдывает следующее почти афористичное высказывание: брак не всегда является препятствием к священству, но священство всегда является препятствием к браку.

В католической традиции эти препятствия категорично выражены в кодексах: «Недействительным образом пытаются вступить в брак те, кто облечен священным саном»[85] и «Недействительным образом пытаются вступить в брак те, кто связан публичным вечным обетом целомудрия в одном из институтов монашествующих»[86].

В Русской Православной Церкви в соответствии с древними каноническими правилами признается незаконным брак священных лиц, заключенный после посвящения в сан (6-е правило Василия Великого), а также брак монахинь и монахов (19-е правило Василия Великого и целый ряд древних соборных канонов).

Родственные и канонически приравненные к ним отношения.

Кровное родство. Правовой системе свойственно не допустить опасного кровосмешения при заключении браков, отсюда воспрещение браков между близкими кровными родственниками – препятствие естественного происхождения. Различия между правовыми системами состоит в том, какую степень родства рассматривать в качестве препятствия к браку.

В каноническом праве безусловно воспрещены браки между кровными родственниками по прямой линии, но степень родства, воспрещающая брак между родственниками по боковой линии, определялась по-разному в ходе истории. Так, Эклога воспрещает браки между боковыми родственниками в шестой степени родства (троюродные брат и сестра), впоследствии на Константинопольском Соборе 1168 г. были воспрещены браки в седьмой степени родства. Церковное право Русской Православной Церкви изначально следовало этим же канонам, но в 1810 г. по указу Святейшего Синода был подтвержден безусловный запрет браков между лицами (родственниками по боковой линии), состоящими в четвертой степени родства, но в отношении ранее запрещенных пятой, шестой и седьмой степеней браки становились возможными по разрешению епархиального архиерея. Это правило сохраняется в Русской Православной Церкви и в настоящее время. При этом браки между родственниками в пятой, шестой и седьмой степенях родства носят характер препятствующего, но не отменяющего препятствия – заключение такого брака без разрешения епископа не подлежит расторжению только вследствие того, что такое разрешение не было вовремя получено, хотя и влечет за собой епитимью для лиц, заключивших его.

Историческая тенденция в католической традиции в целом сходна. Первоначально на христианском западе также существовал запрет браков между боковыми родственниками до седьмой степени родства, но Четвертый Латеранский Собор 1213 г. ограничил это препятствие четвертой степенью бокового родства. В настоящее время данная норма закреплена в Кодексе[87], однако системное толкование данного запрета в сопоставлении с другой номой Кодекса, согласно которой «никогда не предоставляется диспенсация от препятствия кровного родства по прямой линии или второй степени родства по боковой линии»[88], позволяет предоставить диспенсацию для родственников, находящихся в третьей и четвертой степенях бокового родства[89].

Характер данного препятствия оправдывает его расширительное толкование, если существует сомнение в факте, т.е. в случае наличия сомнений относительно того, состоят ли жених и невеста в запрещенной для брака степени бокового родства, заключение брака не должно разрешаться. В настоящее время такой подход прямо закреплен в католической традиции[90]. Равным образом для существования препятствия не имеет значения, возникло ли кровное или боковое родство вследствие действительных браков либо предположительных оснований браков.

Усыновление. В католическом праве традиционно существует подход, согласно которому усыновление исключает возможность брака между лицами, связанными родственными отношениями по прямой линии вследствие усыновления. В этом смысле, когда речь идет о родстве по прямой линии, усыновление приравнивается к кровному родству. Это препятствие действует независимо от того, воспрещает ли такие браки гражданское право, но сам факт наличия усыновления зависит от того, имело ли место формальное усыновление в соответствии с применимым гражданским правом, т.е. брак с супругом, у которого (которой) есть ребенок, родившийся ранее, но при этом не произошло формального усыновления, то препятствие не возникает (в этом случае возникает препятствие свойства – см. ниже).

Иная ситуация в случае родства по боковой линии, возникшего вследствие усыновления, – препятствием для брака является только вторая степень такого родства[91]. Этот подход логичен в свете возможности предоставить диспенсацию для брака между кровными родственниками по боковой линии, начиная с третьей степени родства, – если вследствие данного освобождения становится возможным брак для кровных родственников, начиная с третьей степени родства по боковой линии, то тем более нелогичным было бы воспрещать такой брак для лиц, между которыми собственно кровного родства не существует.

В православной традиции приходится говорить о каноническом пробеле в отношении препятствия усыновления и его доктринальном восполнении. Действительно, собственно канон, воспрещающий брак после усыновления, отсутствует, поскольку такой запрет возникал исторически из гражданских законов. Но в доктрине церковного права стойко присутствует взгляд, согласно которому даже с точки зрения общепризнанных нравственных представлений