— И днем было довольно тепло, — добавила она.

— Вы правы, — мрачно согласился Ник.

— Эй, Лиз, пойди-ка и скажи ему, — проворчал Том. — Тебя он послушает.

Я вскочила и подбежала туда, где сидел мистер Джего, удовлетворенно дожевывая свой сандвич.

— Мистер Джего, — быстро проговорила я вполголоса. — Меня беспокоит, не испортились ли сосиски. Они…

Он проглотил то, что было во рту, и сердито уставился на меня.

— Не смеши людей, Лиз, — огрызнулся он. — С этими сосисками ничего не случилось. Я только что съел одну. И на вкус и на запах она в полном порядке.

— Но, мистер Джего… — начала я.

Учитель вытянул руку, прерывая меня.

— Вот что, — сказал он с неожиданной яростью и сплюнул. — Меня уже до смерти тошнит от вашей компашки — "Великолепной шестерки", или как вы там себя по-дурацки называете, — которая причиняет мне массу неприятностей и подрывает мой авторитет!

Я отвернулась. Он, похоже, по-настоящему рассердился.

— Сейчас же иди на место и займись своим делом, — прошипел он. — И если начнешь забивать еще кому-нибудь голову своими сказками, то очень пожалеешь! Поняла, о чем я говорю?

Я кивнула и убралась восвояси, в то время как все уставились на меня, любопытствуя, о чем это мы с мистером Джего беседовали.

— Он не стал меня слушать, — шепнула я Санни. — По-моему, он совсем свихнулся.

— Что за идиот! — пробормотала моя подруга.

Я почувствовала, что на глаза навернулись слезы, и вытерла их тыльной стороной ладони. Я не привыкла, чтобы учителя сердились на меня. И это было так несправедливо.

— Он сказал, чтобы я больше ни с кем об этом не говорила, — прохрипела я. — И еще, что его тошнит от нашей компашки, которая причиняет ему неприятности.

— Это мы-то причиняем неприятности ему? — фыркнул Элмо. — Я бы сказал — как раз наоборот!

— Лично я эту дрянь не собираюсь есть ни под каким видом, — заявила Ришель. — И не в том дело, испортились они или нет. Просто они выглядят мерзко. Я лучше поголодаю.

— Мне не хочется голодать, — жалобно простонал Том.

— Тебе хочется заболеть, да? — язвительно осведомилась Санни.

Том глубоко вздохнул.

— Нет, — сказал он. — Я уже как-то однажды отравился — не скажу, что это лучшее воспоминание в моей жизни. Пожалуй, я откажусь от них.

— Полагаю, что лучше потерпеть, чем рисковать, — подтвердил Ник.

Итак, когда мешок с сосисками и коробка с крекерами дошли до нас, мы взяли только по паре крекеров, а сосиски не тронули.

Мистер Джего свирепо взглянул на нас от своей скалы. Но, разумеется, он не мог заставить нас есть эти несчастные сосиски.

— Не голодны? Ну что ж, нам больше останется, — злобно сказал он.

Я отвернулась, подложила рюкзак под голову, прилегла и закрыла глаза. Если нельзя поесть, так можно по крайней мере отдохнуть.

— Берите еще сосиски, — говорил кому-то мистер Джего. — Их всем хватит. И они, по-моему, очень вкусные.

Я вздрогнула и покрепче зажмурилась.

Как бы ни противен мне был мистер Джего, я очень, очень надеялась, что он прав, а я ошибаюсь.

Как ни странно, но после всего этого я заснула.

Вы, наверное, думаете, что так спать невозможно — лежа на твердой земле посередине тропы в буше, даже не укрывшись. Особенно когда в голове полно мыслей и тревог. Но я до смерти устала.

Оказалось, что не только я. Потому что, как выяснилось попозже, уснули все — так же как и я, едва прилегли отдохнуть.

Я проснулась в легком шоке. Что-то разбудило меня, но что — я не знала. Я была в полной растерянности и даже не понимала, где нахожусь.

Луна стояла высоко, сияя на черном бархате неба, усыпанном звездами. Так много звезд. И таких ярких.

Я таращилась и моргала, понемногу осознавая, что все тело болит. Мне трудно было вспомнить, почему. Оказалось, что я придавила поврежденную руку, и острая боль пронзила ее.

Затем я вспомнила. Все так и нахлынуло на меня. Все ужасные события, случившиеся в этот день.

Я с трудом села и левой рукой нащупала свой фонарик. Затем осторожно, стараясь не причинить себе вреда, переложила его в правую и посветила на часы.

Было два часа ночи! Я моргнула, не веря своим глазам. Неужели мы проспали уже несколько часов?

Я посветила фонариком вокруг себя. Везде валялись распростертые тела. Санни, Ник, Том, Элмо, Ришель, Брент, Саймон, Зени, мистер Джего и все остальные.

Ну что ж, сонно подумала я. Это кладет конец историям об опасном отшельнике. Если бы он хотел, то мог бы перебить нас всех, пока мы спали. Но он этого не сделал.

Затем жуткая, страшная догадка пронзила меня, прогнав всякий сон.

Я бросилась к Санни и начала яростно трясти ее.

— Ммм… — замычала она и открыла глаза. >

— Ой, Санни! Ты жива! — прошептала я и едва не расплакалась. Просто камень с души свалился…

— А? Что?

— Ничего, — тихо сказала я. — Спи дальше.

Санни немедленно закрыла глаза и повернулась на бок.

Я сидела с бешено бьющимся сердцем. Ты полная идиотка, Лиз, корила я себя. Ты же не в фильме ужасов!

А затем раздался жуткий, долгий и глухой стон.

Я оцепенела. По коже забегали мурашки. Что это? Или мне показалось?

Нет. Это было на самом деле. И где-то в глубине памяти промелькнуло, что именно этот звук разбудил меня вначале.

Стон повторился. Теперь я поняла, что он доносится с близкого расстояния. Очень близкого.

— О-ох, — хныкал кто-то. — О-ох. Помогите кто-нибудь. О-ох. Меня тошнит. Ужасно тошнит.

Это был Саймон. Я посветила фонариком. Он лежал неподвижно, держась руками за живот, глаза его были широко открыты, а лицо блестело от пота.

О нет! Я вскочила и подбежала к нему.

Он снова застонал.

— Саймон, ты можешь сесть?

— Если я сяду, меня вырвет, — пробормотал он. — Я здесь давно лежу и помираю. Ох, ох… сосиски… проклятые сосиски!

Видимо, это слово слишком сильно подействовало на него. Он перевернулся лицом вниз, и у него началась жестокая рвота.

Когда кого-нибудь рвет, мне всегда это передается. Я почувствовала, что у меня подступает к горлу. Но нельзя же было бросить Саймона в таком состоянии. Я схватила его за плечи и похлопала по спине, пытаясь успокоить. Его снова вырвало.

— Сейчас тебе станет легче, — прошептала я, отворачиваясь.