Наконец Кувалда бросил пулемёт. И тут Умар как прыгнет на дембеля, из-за которого их чуть не поубивали, и как врежет ему в нос! Остальные дембеля добавили, командир взвода тоже добавил. Кузя побитый, весь в крови, кричит: «За что?!.». Ему: «Кувалда из-за тебя нас чуть не пристрелил… А у нас ведь через два месяца дембель!».

Перед самым отъездом этот нехороший дембель забрал у меня часы и ещё как-то меня подставил. Прихожу к Умару и говорю: «Он у меня часы забрал, которые ты подарил». Тот: «Не расстраивайся, я ему врежу! Мы с ним вместе летим. Я с него ещё и медали сниму». Я: «Нет, медали не надо. Заработал — значит заработал».

Мне написали, что через две недели после нашего отъезда с молодыми из моего взвода произошла трагедия. Взвод был на боевых. Они спустились с гор и возле БМП развели костёр. Обычно мы чай кипятили так: на камни ставили огромный двадцатилитровый чайник, под ним поджигали тротил. Он очень сильно горит, вода быстро закипала. Наши молодые притащили две артиллерийские гильзы танковые. Под гильзы положили шашки, которые под водой горят, и дрова. Стали кипятить воду. А оказалось, что одна гильза хоть и помятая была, но оказалась целая, не стреляная. Танк через неё проехал и смял. Внутри что-то было, но, наверное, они подумали, что туда просто земля набилась. А в гильзе был заряд… Парни сидели вокруг, только один зачем-то залез в машину. Тут рванула гильза… Все остались живы, но кто-то потерял зрение, кто-то руку, кто-то ногу. Мне очень жалко этих ребят…

Сейчас я понимаю, что у каждого есть своей предел. Я вообще не говорю об издевательствах ради издевательств — это абсолютно неприемлемо, эту грань нельзя переходить. Но для того молодого солдата, которого я ударил в грудь, это оказался предел. Он взбунтовался, а я отказался дальше его таким способом воспитывать. Но если ты не будешь выполнять указания дембеля, то пойдёшь в наряды. А в наряды уж как миленький будешь ходить, это же по Уставу. Ведь отказался идти в наряд — гауптвахта. И никуда ты из этой системы не выйдешь. Поэтому в армии больше всего боятся именно Устава.

Для меня дедовщина имеет совершенно другой смысл. Это система, при которой старослужащий учит молодых солдат. Конечно, учит жёстко. Мне везло на дембелей, они были люди хорошие. Да, они гоняли меня как сидорову козу, но не унижали без причины.

Мне кажется, что в армии на первом месте должно быть послушание. Сам я дембелей слушался без особого напряжения душевных сил, ведь в деревне чёткое послушание к старшим было обычным. Дембель ведь опытней меня. Он меня бьёт, но он же меня и учит! А на боевых никто никого вообще не трогал. Если за дело — то «колобашку» давали. Нагнулся, тебе между лопаток — хрясь! Ха-ха-ха — и всё на этом закончилось.

Так что принцип «залетел-получил» действовал неотвратимо. А что значит, например, «залетел»? Сидим мы как-то в части. Тишина. Я и пошёл к своему другу гражданскому, он работал в управлении маттехобеспечения. У него своей кубрик. Думаю: пообщаемся, «дэцла» покушаем. И пока я у него два часа сидел, полк по тревоге уехал на боевые. А меня, снайпера, нет…

Прибегаю — никого нет. Меня отправили в караул. Через неделю возвращаются наши: «А ну иди сюда!». Один дембель мне — дынь! Второй дембель — дынь! Спрашивают: «Ты где был?». — «Да «дэцла» у друга нажрался, отдыхал!». И на этом всё закончилось! А ведь за мой залёт реальная гауптвахта минимум на две недели. Это же было самовольное отлучение из части. Вот такая у нас была дедовщина.

В конце лета 1986 года нам говорят: едем на Кунар. Это страшное место, именно там до меня погиб весь наш взвод. Они из вертолёта высадились на поляне. Только один парень зацепился за какие-то крючки в вертолёте, и лётчики улетели вместе с ним. А оказалось, что сели наши в центр «духовской» банды! Во время высадки душманы спрятались, а потом в упор расстреляли всех до единого. Выжил только тот парень, который зацепился за крючки.

Приехали мы на броне, а тут такой серпантин, дорога метров пятьсот вниз вырублена прямо в скале! Такого я ещё не видел. Проехали серпантин, доехали до Суруби, а дальше пошли в горы пешком. Мы должны были искать оружие. Шли трое суток, в день километров по двадцать пять. Как-то я нашёл пещеру. Встали на ночёвку. Обыскали — видно было, что душманы сбежали отсюда буквально перед нами, угли в костре были ещё тёплые. Нашли спальные мешки, тряпки всякие, еду. Но оружия не было. Тут вижу — наверху щель высотой сантиметров пятьдесят. Говорю Кувалде: «Подержи меня». Поднялся, как мог, дальше руку просунул. Вдруг чувствую — что-то круглое! — «Кувалда, там мина! Что делать?». — «Дёрни резко руку!». Дёрнул, жду взрыва — нет…

Принесли что-то подставить, я встал и заглянул в щель — вроде не заминировано. Вижу — какие-то баночки. А в них оказалось чистое эфирное масло для женских духов! Командир взвода всё баночки у меня отобрал. Оказалось, что одна стоит около трёхсот чеков, больше чем месячная зарплата офицера. Говорим командиру: «Дайте хоть помазаться!». Он: «А зачем вам мазаться?». — «А вам они зачем?». — «Женщинам подарим».

Чтобы душманы не подошли незаметно, над ущельем стали подвешивать ракеты осветительные на парашютах. Они висят минут по двадцать, освещают огромную территорию. А после запуска каждой ракеты вниз падает гильза. И эти пустые гильзы со страшным воем на нас через каждые двадцать минут стали обрушивались. Мы забились кто куда, никто глаз ночью не сомкнул…

На последний перевал воды у нас не осталось. Некоторые теряли сознание от обезвоживания. Наверх я поднялся первым. И пока поднимались остальные, я уже отдохнул и первым стал спускаться. До наших оставалось всего километра три. Иду уже по равнине, один. И вдруг вижу — с левой стороны от меня море, и волны огромные о берег бьют со страшным гулом! Думаю: это же глюки! Не может быть здесь не то что моря, а даже озера никакого. Закрываю глаза, уши. Открываю — снова вижу и слышу морской прибой! Таких миражей я раньше никогда не видел. Твержу про себя: «Меня зовут Виктор, я нахожусь в Афганистане… Вот моя винтовка, я нахожусь в горах». И в то же время — натуральные галлюцинации!

Вдруг смотрю: справа от меня из-под земли вода льётся! Льётся, льётся по ложбинке, а потом снова под землю уходит. Остановился и думаю: «Вот это глюки! Что делать?». Решил подойти поближе. Сунул руки в поток — вода между пальцев течёт. Думаю: наверное, на самом деле это песок, а мозг думает, что это вода. Решил попытаться набрать. Взял фляжку капроновую, засунул — вроде на самом деле вода! Решил — попробую попить. Достал фильтр, через него налил в другую фляжку. Бросил туда таблетки обеззараживающие, марганцовку, перемешал. Пью — вода! Не может же быть, что я песок пью! Выпил литр, но даже не почувствовал. Но через некоторое время ощутил воду в животе, у меня слюна появилась. И пока шёл оставшиеся километра два, у меня язык стал работать. До этого я его не чувствовал.

А наши с брони мне руками машут, в воздух стреляют: свои, свои!.. Оглянулся — за мной никто не идёт. Все наши, кто в горы ходил, почему-то пошли вдоль горы, это крюк километров восемь. Зачем? Не понимаю…

Дошёл. Мне: «Ты что, сумасшедший! Там же всё заминировано!». (А у меня ведь рации нет! Нашим передали, что тут мины, они и пошли в обход вдоль горы.)